Александр Городницкий все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Еще в застолье пьют за вас друзья,
Но от беды грядущей нет спасенья,
И предсказать приход ее нельзя,
Как предсказать нельзя землятресенье.
А ветерок, речную гладь рябя,
Кружит листву над городом окрестным,
А женщина уходит от тебя,
Хотя тебе об этом неизвестно.

А нас не любят, нас не любят,
Только ветер по морде лупит,
Закрывает её окно, —
А нам всё равно.

А нас не помнят, нас не помнят,
Наши снимки на стенах комнат —
Будто кадры в немом кино, —

Однообразная картина -
Поля безжизненного льда.
Зачем нужна нам Антарктида?
Здесь не построишь города.
В ее ночи, пустой и черной,
Любая жизнь не дорога.
Зачем штурмуем мы упорно
Ее пустынные снега?

Hm Em G F#
Ах, как у времени нашего норов суров, -
Hm Em7 A7 D
Дня не пройдет, чтоб какой-нибудь дом не разрушить!
Am H7 Em
Скоро не будет арбатских зеленых дворов,
F#7 Hm
Скоро не будет арбатских веселых старушек.

Атлантических волн паутина
И страницы прочитанных книг.
Под водою лежит Атлантида -
Голубого огня материк.
А над ней - пароходы и ветер,
Стаи рыб проплывают над ней...
Разве сказки нужны только детям?
Сказки взрослым гораздо нужней.

Em Am
Когда на сердце тяжесть
H7 Em
И холодно в груди,
Am
К ступеням Эрмитажа
D7 G
Ты в сумерки приди,

Когда на сеpдце тяжесть
И холодно в гpуди,
К ступеням Эpмитажа
Ты в сумеpки пpиди,
Где без питья и хлеба,
Забытые в веках,
Атланты деpжат небо
Hа каменных pуках.

Когда закрыт аэропорт,
Мне в шумном зале вспоминается иное:
Во сне, летя во весь опор,
Негромко лошади вздыхают за стеною,
Поля окрестные мокры,
На сто губерний ни огня, ни человека...
Ах, постоялые дворы,
Аэропорты девятнадцатого века!

Не пошли, Господь, грозу мне
Тридцать лет прожить в тоске,
Словно Батюшков безумный,
Поселившийся в Москве.

Объявлять при всем народе,
Не страшась уже, как встарь,
Что убийца Нессельроде,

У вершины Кармель, где стоит монастырь кармелитов,
У подножья ее, где могила пророка Ильи, Где, склоняясь, католики к небу возносят молитвы
И евреи, качаясь, возносят молитвы свои.
Позолоченным куполом в синих лучах полыхая,
У приехавших морем и сушей всегда на виду
Возвышается Храм новоявленной веры бахаи
Возле сада цветущего трижды в году.
Возвышается Храм новоявленной веры бахаи

Ты мне письмо прислать рискни-ка,
Хоть это все, конечно, зря.
Над поздней ягодой брусникой
Горит холодная заря.

Опять река несет туманы,
Опять в тепло уходит зверь.
Ах, наши давние обманы,

Поезда проходят мимо.
Снег растаял на пороге.
Снег растаял на пороге,
Нарождается луна.
Мы живем вдали от мира,
У обочины дороги,
У обочины дороги -
У стального полотна.

Не скажешь - нет, и не скажешь - да,
Узкую дашь ладонь.
Самолёты летят к ночным городам,
Как бабочки на огонь.

И небо, лиловое, как вино,
Тучей заволокло,
И снова в окошке моём темно,

А.Городницкий - Английская песенка
В Уэльсе теплые дожди
По крышам шелестят.
Подруга, ты меня не жди,
Я не вернусь назад.
Стакан зажат в моей руке,
Изломан песней рот,
Мы в придорожном кабачке

...Если завтра война, если завтра в поход,
Будь сегодня к походу готов!
(из песни 1939 года "Если завтра война")

Полыхает кремлёвское золото.
Дует с Волги степной суховей.
Вячеслав наш Михайлович Молотов
Принимает берлинских друзей.

Мы народ артельный -
G
Дружим с топором, -
B
В роще корабельной
D# C7
Сосны подберем. Эх!

У края земли сижу взаперти,
Мой стол без еды, а окна без стекол.
Сирены поют, и ветер свистит,
И дождь моросит над Владивостоком.
Играю ва-банк последним рублем
Не ради любви, не ради восторга.
А чайки кричат над моим кораблем,
И тает туман над Владивостоком.

Hm
Куда, петербургские жители,
F#7
Толпою веселой бежите вы?

Какое вас манит событие
Hm
В предместье за чахлый лесок?

Am G C
В реке, омывающей берег,
Dm E Am
В зеленом лесу над рекой
Dm Am
И рыбе, и всякому зверю
Dm F E
Для отдыха нужен покой.

Вспоминая Фейхтвангера

По-весеннему солнышко греет
На вокзалах больших городов.
Из Германии едут евреи
Накануне тридцатых годов.
Поезд звонко и весело мчится
По стране, безмятежной и чистой.

В летней Греции полдень горяч,
Пахнут мёдом высокие травы.
Только в доме у скульптора - плач,
Только в доме у скульптора - траур.
Причитанья и слезы вокруг,
Хоть богов выносите из дому.
- Что с тобою случилось, мой друг?
- Галатея уходит к другому!

Отрекись, Галилей, отрекись
От науки ради науки!
Нечем взять художнику кисть,
Если гады отрубят руки,

Нечем гладить бокал с вином
И подруги бедро крутое.
А заслугу признать виной

Задушили Петра,
Задушили по делу.
Не с того ли с утра
Так листва поредела?
Всюду крики "Ура!" -
И опущен шлагбаум.
Пыль уносят ветра
На Ораниенбаум.

У Геркулесовых столбов лежит моя дорога,
У Геркулесовых столбов, где плавал Одиссей.
Меня оплакать не спеши, ты подожди немного,
И чёрных платьев не носи, и частых слез не сей.

Ещё под парусом тугим в чужих морях не спим мы,
Ещё к тебе я доберусь, не знаю сам, когда.
У Геркулесовых столбов дельфины греют спины

Невезучее мое поколение,
Нам глобальное грозит потепление,
Нас пугает грипп свиной гиблой зоною,
Угрожают нам дырою озонною.
Нет печальнее, народ, этой повести,
Нас задушит углерод в жарком поясе,
Нас задушит углерод в жарком поясе,
На горах растает лед и на полюсе.

Там, где лес грустит о лете,
Где качает сосны ветер,
Где в зелёном лунном свете
Спит озёрная вода,
Мы идём в минуты эти
На людей расставить сети.
Все - и взрослые, и дети,-
Разбегайтесь кто куда!

Клубится за окном пожара едкий чад,
Не жаворонки в нём, а вороны кричат.
Голодная страна огнём обожжена, -
Гражданская война, гражданская война.

Гражданская война, гражданская война,
Где Богу грош цена и жизни грош цена.
Пылает за межой неубранная рожь,

ГУБЕРНАТОРСКАЯ ВЛАСТЬ

Выделяться не старайся из черни,
Усмиряй свою гордыню и плоть:
Ты живёшь среди российских губерний,
Хуже места не придумал Господь.

Бесполезно возражать государству,

В краю, где суровые зимы и зелень болотной травы,
Дворец архитектор Трезини поставил у края Невы.
Плывет смолокуренный запах, кружится дубовый листок.
Полдюжины окон на Запад, полдюжины - на Восток.

Земные кончаются тропы у серых морей на краю.
То Азия здесь, то Европа диктуют погоду свою:
То ливень балтийский внезапен, то ветер сибирский жесток.

Укрыта льдом зелёная вода,
Летят на юг, перекликаясь, птицы.
А я иду по деревянным городам,
Где мостовые скрипят, как половицы.

Над крышами картофельный дымок,
Висят на окнах синие метели.
Здесь для меня дрова, нарубленные впрок,

Для чего тебе нужно в любовь настоящую верить?
Всё равно на судах не узнаешь о ней ничего.
Для чего вспоминать про далёкий покинутый берег,
Если ты собираешься снова покинуть его?
Бесполезно борта эти суриком красить-стараться,-
Всё равно в океане они проржавеют насквозь.
Бесполезно просить эту женщину ждать и дождаться,
Если с нею прожить суждено тебе всё-таки врозь.

А в Донском монастыре
Am7 Am6 Dm Dm7+
Зимнее убранство.
Dm7 Dm6 E E7
Спит в Донском монастыре
E5+ E Am
Русское дворянство.
Gm5 A7

Дорога в Израиль. Летя самолетом Эль-Аля
И глядя в окно, где плывут под крылом облака,
За пару часов осознать успеваешь едва ли,
Как эта дорога на деле была нелегка.
Ее пролагали терпение, труд и отвага,
Мечты вековые избавить народ от беды,
Туда, где сияют цветами еврейского флага
Цвет белого камня и синей прозрачной воды.

За дачную округу
Поскачем весело
За Гатчину и Лугу
В далёкое село
Там, головы льняные
Склоняя у огня
Друзья мои хмельные
Скучают без меня

Если иначе нельзя
И грядут неизбежные битвы,
Дав путеводную нить
И врагов беспощадно разя,
Боже, не дай мне убить —
Избери меня прежде убитым,
Если иначе нельзя,
Если иначе нельзя.

В полудневном чаду от холма, где собор Сан-Крике,
И до Пляс де Конкорд. где на солнце блестят мостовые,
Я с подругой пройду, её руку сжимая в руке,
Через весь этот город, который увиден впервые.
Посмотри под мосты, где качает речная вода
Иллюстрации яркие в детстве прочитанных книжек,
И, наверное, ты не забудешь уже никогда
Этот солнечный день, это жаркое лето в Париже.

А мне не Тани снятся и не Гали,
Не поля родные, не леса.
А в Сенегале, братцы, в Сенегале
Я такие видел чудеса:
Ох не слабы, братцы, ох не слабы
Блеск волны, мерцание весла,
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.

Жизнь как лето коротка,

Видишь?

Я не знаю языка

Идиш,

Александр Городницкий

Памяти геолога С.Погребицкого

Dm E7 A7
В промозглой мгле - ледоход, ледолом,
D7 Gm
По мерзлой земле мы идем за теплом,

Бушует ливень проливной,
Шумит волна во мгле.
Давайте выпьем в эту ночь
За тех, кто на земле.
Дымится разведённый спирт
В химическом стекле.
Мы будем пить за тех, кто спит
Сегодня на земле.

Hm F#
Прости, что бегу от насиженных мест,
A D
Что писем не шлю регулярно я:
Em Hm
С левого борта - Южный крест,
F# Hm
Справа - звезда Полярная.

Переходим на зимнее время
Fm
В ожидании близкой зимы.
Bm
Солнце светит в полсилы, не грея,
G#
Но за лето цепляемся мы.
Bm

Тихо по веткам шуршит снегопад,
Сучья трещат на огне.
В эти часы, когда все еще спят,
Что вспоминается мне?
Не-ба далекого просинь,
Давние письма домой...
В царстве чахоточных сосен
Быстро сменяется осень

За окнами темно,
Закрыты ставни на ночь.
Ущербная луна
Струит холодный свет.
Раскупорим вино,
Мой друг, Матвей Иваныч,
Воспомним имена
Иных, которых нет.

Чтобы сердце зазря не вязала
Ностальгии настырная боль,
Имена ленинградских вокзалов
Повторяю себе, как пароль.
Пахнет свежестью снежной Финляндский,
Невозвратною школьной порой,
Неумелой девчоночьей лаской,
Комаровской янтарной сосной.

Виктору Сосноре

Шорох волн набегающих слышен
И далёкое пенье трубы.
Над дворцовою острою крышей
Золочёные светят гербы.
Пол паркетный в покоях не скрипнет,
Бой часов раздаётся не вдруг.

Жил на Родосе грек Клеобуля,
По профессии был он тиран.
Клеобуля в начале июля
Пообедать зашёл в ресторан.
Там гуляли служители культа,
Было им от питья хорошо,
И какой-то подвыпивший скульптор
Похмелиться туда же пришёл.

Колыбельная на три такта.
Отлетающей стаи крик.
Вспоминаешь про детство? Так-то:
Это значит, что ты старик.
В календарь и на паспорт глянь-ка,
Вспоминая далекий год.
Эту песню негромко нянька
Над тобою в ночи поет.

Памяти подводной лодки "Курск"

Стихи: Городницкий А.М.
Музыка: Городницкий А.М.

Наша держава, как судно, сбивается с курса,
Век приходящий, как прежний тревожен и лих.
Вечный покой морякам затонувшего «Курска»,

Мне трудно, вернувшись назад,
С твоим населением слиться,
Отчизна моя, Ленинград,
Российских провинций столица.
Как серы твои этажи,
Как света на улицах мало!
Подобна цветенью канала
Твоя нетекучая жизнь.

День над городом шпиль натянул, как струну,
Облака, как гитарная дека.
Ленинградские дети рисуют войну
На исходе двадцатого века.

Им не надо бояться бомбежки ночной,
Сухари экономить не надо.
Их в эпохе иной обойдет стороной

Безбрежен океан людских страданий.
Реальность беспощадна и груба.
Дымятся баррикады на майдане,
Где льется кровь и слышится пальба.

Там лишь чужие поминают вины,
Там грош-цена потраченным трудам.
И, если, Боже, любишь Украину,

Там, где лес грустит о лете,
Где качает сосны ветер,
Где в зелёном лунном свете
Спит озёрная вода,
Мы идём в минуты эти
На людей расставить сети.
Все - и взрослые, и дети,-
Разбегайтесь кто куда!

Меж Москвой и Лениградом
Над осенним жёлтым чадом
Провода летят в окне.
Меж Москвой и Лениградом
Мой сосед, сидящий рядом,
Улыбается во сне.
Взлёт, падение и снова
Взлёт, паденье — и опять

Мои палаточные города...
Ты все их расставляешь как попало.
В них стен и башен сроду не бывало,
И Андерсен не приезжал сюда.
Мои палаточные города -
Увидела и замолчала хмуро.
Нехитрыми постройками горда
Их полотняная архитектура.

Снова дождиком серым зачирикала тьма,
Вновь опутано небо паутиною веток.
Но за осенью следом не наступит зима,
Не придёт за весной долгожданное лето.

Нам ни хлеб, ни постель не делить пополам, —
Мой язык за зубами, а зубы на полке.
В мокром царстве моём — теремки по углам,

Боже, помоги, сильный,
Боже, помоги, правый,
Пастырям своим ссыльным,
Алчущим твоей правды.
Стужа свирепей к ночи,
Тьмы на берега пали.
Выела вьюга очи -
Ино побредем дале.

Молча Сталин глядит с пьедестала
На страну, что увязла в ночи.
Половина здесь жертвами стала,
А другая пошла в палачи.
Безымянных могил не отыщешь
За холодной завесою вьюг.
Оглядись осторожно, дружище,
Кто остался сегодня вокруг?

Я - маршал, посылающий на бой
Своих ушастых, стриженых мальчишек.
Идут сейчас веселую гурьбой,
А завтра станут памятников тише...
В огонь полки гоню перед собой,
Я - маршал, посылающий на бой...

Я славою отмечен с давних пор,

Моряк, покрепче вяжи узлы,
Беда идет по пятам.
Вода и ветер сегодня злы,
И зол, как черт, капитан.
Пусть волны вслед разевают рты,
Пусть стонет парус тугой.
О них навек позабудешь ты,
Когда придем мы домой.

Моряк, покрепче вяжи узлы -
Беда идёт по пятам.
Вода и ветер сегодня злы,
И зол, как чёрт, капитан.
Пусть волны вслед разевают рты,
Пусть стонет парус тугой -
О них навек позабудешь ты,
Когда придём мы домой.

Не зовут нас к себе города,
Не рисует портреты художник.
Тяжелы мы, как наши суда,
И как наши суда, мы надёжны.
И в шторма, и в полярную ночь
Не кончается наша работа:
Мы любому готовы помочь,
Моряки ледокольного флота.

Он пришел, этот праздничный вечер,
Тот, что ждали мы долгие дни.
Нам буксиры выходят навстречу,
Порт родной зажигает огни.
Наступила пора расставанья,
Трап скрипучий нам под ноги дан.
Ну так что ж, океан, до свиданья,
Мы вернемся к тебе, океан!

На далекой Амазонке не бывал я никогда.
Никогда туда не ходят иностранные суда.
Только "Дон" и "Магдалина" - быстроходные суда,
Только "Дон" и "Магдалина" ходят по морю туда.

Припев:

Из Ливерпульской гавани, всегда по четвергам,

1,2
Am E E Am
Am E E7 Am
A7 Dm (G7 / G) C
Am E E Am

3
Hm F# F# Hm

НА КЛАДБИЩЕ СЕН-ЖЕНЕВЬЕВ ДЕ БУА

На кладбище Сен-Женевьев де Буа
Забвения не вырастает трава,-
Её, разодет как любовник,
Стрижёт регулярно садовник.
На кладбище Сен-Женевьев де Буа,
Где статуи стынут в песцовых боа,

От злой тоски не матерись,-
Сегодня ты без спирта пьян:
На материк, на материк
Идёт последний караван.

Опять пурга, опять зима
Придёт, метелями звеня.
Уйти в бега, сойти с ума

На Маяковской площади в Москве
Живёт моя далёкая подруга.
В её окне гнездо свивает вьюга,
Звезда горит в печальной синеве.
Судьбы моей извилистая нить
Оборвана у этого порога.
Но сколько ни упрашивай я Бога,
Нам наши жизни не соединить.

Над простреленною каской
Плачет мать в тоске вселенской
От Германской до Афганской,
От Афганской до Чеченской.

Пепел кружится, рассеян,
Над размытыми путями.
Злая мачеха Расея,

Судьба моих предков, как пепел, черна и горька.
Не дай моим внукам, Всевышний, ее повторить.
Я с раннего детства родного не знал языка,
И нету надежды, что буду на нём говорить.
С чего начинается горестный этот подсчёт, -
С расстрельного рва или груды пылающих книг?
Язык умирает, когда умирает народ.
Народ умирает, когда умирает язык.

Нас осталось мало, нас осталось мало.
Запевай бодрее песню, запевала!
Зарево пожара светит сквозь туман.
Начала гитара — кончит барабан.

Нас осталось мало, нас осталось мало.
Вихрем пулемётным знамя обметало,
Цепи поредели, кончились слова,

Hm Em
В окне звериными мордами
F# Hm
Клубится вечерний час.
Em
Несмелые и негордые
A D

Am
С края суши зовут города
E
И мигают в ночи маяками.
Погляди над волнами туда,
Am
Где сплетается дым с облаками.
К горизонту уходят суда,

Ах, красотки из южных портов,
Что вчера нас на пирсе встречали,
Привлечённые скрипом швартов,
Не ходите гулять на причале.
Ошибаться сердцам не веля,
Не спешите влюбляться без толка.
Не влюбляйтесь в людей с корабля —
Корабли простоят здесь недолго.

Окрестности в пожаре пылают за окном.
Король наш старый Гарри подвинулся умом.
На нивах опалённых зерна не соберешь.
Летят отряды конных, Вытаптывая рожь.
К чему страдать-трудиться, все пущено на слом.
Не дай вам Бог родиться при Генрихе Шестом!

Чьё над полками знамя? За что ведется торг?

Не дай мне Бог сойти с ума
(А.Городницкий)

Не дай мне Бог сойти с ума, не дай мне Бог!
Когда в окно метет зима сухой снежок
И мне сулит остаток дней пору потерь
Всё только в памяти моей живёт теперь.

Если ты живешь над пропастью во ржи,
Не дружи с царевой стражей, не дружи.
Хоть приятны они глазу и умны,
Нарушать они приказы невольны.

Не рядись к ним в закадычные друзья,
С ними слишком откровенничать нельзя,
Не назавтра-ли по утренней поре,

Позабыты недочитанные книжки,
Над прудами шумное веселье -
Это бродят беззаботные мальчишки
По аллеям парковым весенним.
Им смеётся солнышко в зените,
Дразнят их далёкие рассветы...
Не женитесь, не женитесь, не женитесь,
Не женитесь, поэты!

Те, кто тянет ладонь к перу,
Не зовите Русь к топору -
Только в руки возьмёшь топор,
Он поскачет во весь опор.

Злой воды, где шуршит шуга,
Не зови на свои луга -
Утопив твоего врага,

Не несите мне веночки
С креп-сатинной бородой, -
Лучше я умру на кочке
Или, скажем, под водой.

Перед смертью жрал я вдоволь
Мясо, овощи, грибы,
И пускай не будут вдовы

Дрожат, не просыхая,
Дождинки на стекле.
Пора глухонемая
Настала на Земле.
Я думал ли когда-то,
Что выживу хоть год
Без песенки Булата,
Без Юриных острот?

Не повышает настроения
Лесистых склонов красота.
У нас сейчас метель весенняя,
А здесь осенние цвета.
Веселый марш играет радио,
Вода запела под винтом.
Прощай же, Новая Зеландия,
Прощай же, город Веллингтон.

А над Москвою небо невесомое,
В снегу деревья с головы до пят,
И у Ваганькова трамваи сонные,
Как лошади усталые, стоят.

Встречаемый сварливою соседкою,
Вхожу к тебе, досаду затая.
Мне не гнездом покажется, а клеткою

Белой ночи колодец бездонный
И Васильевский в красном дыму.
Ностальгия - тоска не по дому,
А тоска по себе самому.

Этой странной болезнью встревожен,
Сквозь кордоны границ и таможен
Не спеши к разведённым мостам:

Gm Cm D7 Gm
Односельчанин Пушкина по Царскому Селу
Cm F B
Смотрю я на воздушную заснеженную мглу.
G Cm F B
Там, звонкий и ершистый мальчишеский народ,
Cm Gm D7 Fm6 G7
Пируют лицеисты, встречая Новый Год

Этот ветер перемен,
Зыбкий, мусорный и вязкий!
Мы томимся среди стен
В ожидании развязки.
Горизонт туманный мглист,
Всё слышней раскаты грома.
Ждёт реформ экономист.
А евреи ждут погрома.

Время ненастное, ветер неласковый,
хмурь ленинградская.
Площадь Сенатская, площадь Сенатская,
площадь Сенатская.
Цокали, цокали, цокали, цокали,
цокали лошади
Около, около, около, около,
около площади.

Над проселками листья - как дорожные знаки, Em A D К югу тянутся птицы, и хлеб недожат. H7 Em A D F# Hm И лежат под камнями москали и поляки, Em F# Hm А евреи - так вовсе нигде не лежат. А евреи по небу серым облачком реют. Их могил не отыщешь, кусая губу. Ведь евреи мудрее, ведь евреи хитрее, - Ближе к Богу пролезли в дымовую трубу. И ни камня, ни песни от жидов не осталось - Только ботиков детских игрушечный ряд. Что бы с ними ни сталось, не испытывай жалость, Ты послушай-ка лучше, что про них говорят... А над шляхами листья - как дорожные знаки, К югу тянутся птицы, и хлеб недожат. И лежат под камнями москали и поляки, А евреи - так вовсе нигде не лежат.

И снова закаты мглисты,
И пахнет сырой золой,
Ковры-самолёты листьев
Над синей скользят землёй.
И низко туманы влажные
Плывут вослед,-
Ведь вовсе не так уж важно,
Что крыльев нет.

О доме не горюй, о женщинах не плачь
И песню позабытую не пой.
Мы встретимся с тобой на острове Вайгач |
Меж старою и Новою Землей. | 2 раза

Здесь в час, когда в полет уходят летуны
И стелются упряжки по земле,
Я медную руду копаю для страны, |

Такие, брат, дела, такие, брат, дела
Давно уже вокруг смеются над тобою
Горька и весела пора твоя прошла
И партию сдавать пора уже без боя
На палубе ночной постой и помолчи
Мечтать под сорок лет по меньшей мере глупо
Над темною водой огни горят в ночи
Там встретит поутру нас остров Гваделупа

И вблизи, и вдали - все вода да вода.
Плыть в широтах любых нам, вздыхая о ком-то.
Мы, питомцы Земли, как мы рады, когда
На локаторе вспыхнет мерцающий контур!
Над крутыми волнами в ненастные дни,
И в тропический штиль, и в полярном тумане,
Нас своими огнями все манят они,
Острова в океане, острова в океане.

От пустынь, где на солнце песок раскален,
До пределов далеких морей
Нету равных на свете тебе, фараон,
Величайший из прочих царей.

Простираешь ты власть от полночных широт
И до края земного почти.
Отпусти мой народ, отпусти мой народ,

ПАДЕКАТР

Где когда-то умирали наши деды,
Нынче место для пирушек и охот.
Озаряется салютами Победы
По Москва-реке плывущий теплоход.
Вновь на кители навесили награды,
Отправляясь на прогулку по воде,

На Ваганьковом горят сухие листья.
Купола блестят на солнце - больно глазу.
Приходи сюда и молча помолись ты,
Даже если не молился ты ни разу.
Облаков плывет небесная отара
Над сторожкой милицейскою унылой,
И застыла одинокая гитара,
Как собака над хозяйскою могилой.

Продает фотограф снимки,
О горах толкует гид.
На Эльбрус, не видный в дымке,
Молча Лермонтов глядит.
Зеленеют склонов кручи,
Уходя под облака.
Как посмели вы, поручик,
Не доехать до полка?

Я от мыслей ночных устану
И гитарный возьму аккорд,
А в Париже цветут каштаны
Возле площади Ля Конкорд.
Невесомые эти свечки,
Что прохожих лишают сна
Хороши, но недолговечны,
Как и наша с тобой весна.

Расправлены вымпелы гордо, не жди меня скоро жена.
Опять закипает у борта крутого посола волна.
Под северным ветром неверным, под южных небес синевой
Опять паруса Крузенштерна шумят над моей головой.
И дома порою ночною лишь только откроешь окно,
Опять на ветру надо мною тугое поет полотно
Пусть чаек слепящие вспышки парят надо мной в вышине.
Мальчишки, мальчишки, мальчишки пусть вечно завидуют мне.

посв. Л.Либединской

Позабудьте свои городские привычки,
В шуме улиц капель не слышна.
Отложите дела - и скорей к электричке:
В Переделкино входит весна.

Там зеленые воды в канавах проснулись,

Все перекаты, да перекаты
Послать бы их по адресу.
На это место уж нету карты
Иду вперед по абрису.
На это место уж нету карты
Иду вперед по абрису.

А где-то бабы живут на свете,

Нам ночами июльскими не спать на сене,
Не крутить нам по комнатам сладкий дым папирос.
Перелетные ангелы летят на север,
И их нежные крылья обжигает мороз.

Опускаются ангелы на крыши зданий,
И на храмах покинутых ночуют они,
А наутро снимаются в полет свой дальний,

Рукою шаря, словно нищий,
Прожектор нас в тумане ищет.
Мы к вашим временным жилищам
Спешим из тьмы.
И у последнего порога
Нам командир внушает строго,
Что в небе нет ни звёзд, ни Бога -
Есть только мы!

А жёнам надоели расставания,
Их личики морщинками идут.
Короткие вокзальные свидания
Когда-нибудь в могилу их сведут.
А я иду, доверчивый влюблённый
Подальше от сервантов и корыт,
И, как всегда, болот огонь зелёный
Мне говорит, что путь открыт.

Песня декабристов

(А.Городницкий)
Dm A B
Конец вину, конец игре -
A Dm A Dm
День на дворе.
Dm A B

Когда наш лысый Пер
Был юным и кудрявым,
От счастья у него кружилась голова.
Он был для всех пример.
И, пробудясь, с утра он
Обычно напевал весёлые слова:
"Прощай, красавица моя, с тобой я славно пожил.
Труба сигнальная поёт и новый день настал.

Небеса ли виной или местная власть,-
От какой, непонятно, причины,
Мы - куда бы ни шли - нам туда не попасть
Ни при жизни, ни после кончины.

Для чего ты пришёл в этот мир, человек,
Если горек твой хлеб и недолог твой век
Между дел ежедневных и тягот?

Мальчик кудрявый,
Весел отчего?
"Каин, где Авель?" -
Спросим мы его.

"В мире, в котором
Столько простора -
Море и горы

А. Городницкий
Am E
В теснинах метро, где не ясно, зима или лето,
Dm E Am
Над пеной людской, в электрической тусклой ночи
E
Звенит болеро, и поют под гитару поэты,
Dm6 E Am

Не пиши тревожных писем мне,
Не зови немедленно назад:
В океанской темной глубине
Нас несет подводный аппарат.
Я плыву беззвучно, как во сне,
Надо мною — ни буев, ни вех.
За окном планктон идет, как снег, -
Это значит, мы всплываем вверх.

Hm
Снова солнце зажгло ледники,
F#
Водопады в тумане шумят.
У стремительной горной реки
Hm
Поисковый стоит наш отряд.
И опять, как и в прежние дни,

Кожаные куртки, брошенные в угол,
Dm C7 F
Тряпкой занавешенное низкое окно.
D7 Gm C7 F
Бродит за ангарами северная вьюга, |
Dm E7 A7 Dm |
В маленькой гостинице пусто и темно. | 2 раза

— Брат мой названный, брат мой единственный,
Видно, время пришло расходиться нам:
Что-то странное сделалось с листьями -
Пожелтели они, погляди!
— Но пока ещё лето, сестра моя,
Просто листья такие багряные,
Тосковать и печалиться рано нам —
Целый месяц ещё впереди.

Там, где лес грустит о лете,
Где качает сосны ветер,
Где в зелёном лунном свете
Спит озёрная вода,
Мы идём в минуты эти
На людей расставить сети.
Все — и взрослые, и дети, —
Разбегайтесь кто куда!

Пират, забудь о стороне родной,
Когда сигнал "к атаке!" донесётся.
Поскрипывают мачты над волной,
На пенных гребнях вспыхивает солнце.
Земная неизвестна нам тоска
Под флагом со скрещёнными костями,
И никогда мы не умрём, пока
Качаются светила над снастями!

Пират, забудь о стороне родной,
Когда сигнал «К атаке!» донесется.
Поскрипывают мачты над волной,
На пенных гребнях вспыхивает солнце,

Земная неизвестна нам тоска
Под флагом со скрещенными костями.
И никогда мы не умрем, пока

Яркой дорожкой лунной высвечен темный сад.
Будет зима долгою и морозной.
Если бы мог я юность снова вернуть надаз...
Поздно, дружок, поздно, дружок, поздно.

Если бы жизнь досталась с белого мне листа,
Бога о том буду молить слезно.
Сделалась бы под старость совесть моя чиста...

ШОТЛАНДСКАЯ ПЕСЕНКА


Пока в печи горят дрова
И робок свет дневной,
И мёрзнет жёлтая трава
Под снежной пеленой,
Пока в печи горят дрова,-

Только наружу из дому выйдешь,
Сразу увидишь:
Кончился идиш, кончился идиш,
Кончился идиш.
В Чешских Градчанах, Вене и Вильно,
Минске и Польше,
Там, где звучал он прежде обильно,
Нет его больше.

Ах, Понтий Пилат, что там люди кричат?
Ах, Понтий Пилат, что там люди кричат?..
Проку нет в разумном слове
Для толпы, что жаждет крови,
Будь ты кесарь или Бог -
Ей не встанешь поперёк!

Ах, Понтий Пилат, мой языческий брат,

Hm C#
Прощальных гудков голоса:
F# G F#
Буксир нас выводит за боны.
Hm C#
Поставлены все паруса -
A D
Прощайте, любимые жёны!

Сильный и бессильный,
Винный и безвинный,
Словно в кинофильме
"Восемь с половиной",
Забываю вещи,
Забываю даты —
Вспоминаю женщин,
Что любил когда-то.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Предательство, предательство,
Предательство, предательство -
Души незаживающий ожог.
Рыдать устал, рыдать устал,
Рыдать устал, рыдать устал,
Рыдать устал над мёртвыми рожок.

У леса не черника,
А мох один растёт.
Принцесса Береника
На Охте живет.
Покрыты там обочины
Быльём-травой.
Мы очень озабочены
Её судьбой.

Анне Наль

Как грустна осенняя вода,
Как печальны пристани пустые!
Вновь сентябрь на наши города
Невода кидает золотые.

И, ещё спеша и суетясь,

Мне не Тани снятся и не Гали,
Не поля родные, не леса, -
В Сенегале, братцы, в Сенегале
Я такие видел чудеса!
Ох, не слабы, братцы, ох, не слабы
Плеск волны, мерцание весла,
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.

Мне разлука с тобой знакома.
Как у времени ни проси,
Он горит у подъезда дома -
Неуютный огонь такси.

Чемодан мой несут родные,
И зеленый огонь погас.
И плывут твои мостовые,

Отчего, сна-покоя не ведая,
Царь наш батюшка ходит-кручинится?
Перед ним англичане со шведами
Кораблями-фрегатами чинятся.
Мы поможем ему, люди ссыльные,
К негустому привычные вареву,-
Снарядим корабли в море синее,
Распечалим печаль государеву.

Неторопливо истина простая
В реке времён нащупывает брод:
Родство по крови образует стаю,
Родство по слову создаёт народ.

Не для того ли, смертных поражая
Непостижимой мудростью своей,
Бог Моисею передал скрижали,

Как медь умела петь
В монастыре далече!
Ах, как пылала медь,
Обняв крутые плечи!
Звенели трензеля,
Летели кони споро
От белых стен Кремля
До белых скал Босфора.

Здравствуй, время моё молодое,
Задержись хоть на пару минут.
Над холодною Невской водою
Громыхает победный салют.
Как подобие артподготовки
Он торжественным гулом поплыл
Над окопами Невской Дубровки,
Над травой Пискаревских могил.

Пахнет дымом от павших знамен,
Мало проку от битвы жестокой.
Сдан последний вчера бастион,
И вступают враги в Севастополь.
И израненный молвит солдат,
Спотыкаясь на каменном спуске:
- Этот город вернется назад -
Севастополь останется русским!

Давайте отложим вчерашние планы до нового марта,-
Дожди, бездорожье и рыжее пламя в системе Декарта.
И в небе над бором срываются звезды с привычного круга.
"В осеннюю пору любить уже поздно",- вздыхает подруга.

Забудем про бремя мальчишеской прыти, в леса эти канув.
Кончается время весёлых открытий и новых романов.
Поймёшь в холода, поразмысливши мудро, что крыть уже нечем,

Тихо по веткам шуршит снегопад, сучья трещат на костре.
В эти часы, когда все еще спят, что вспоминается мне?
Неба таежного просинь, редкие письма домой.
В царстве чахоточных сосен быстро сменяется осень
Долгой полярной зимой.

Снег, снег, снег, снег, снег над палаткой кружится
Вот и окончился наш краткий ночлег.

Снег на крышах темнеет и тает
На исходе весеннего дня.
Где слова отыскать мне, родная,
Чтобы ты услыхала меня?

Смех доносится слева и справа,
Загорелся на улицах свет.
Ну так что же ты смотришь лукаво

Осуждаем вас, монахи, осуждаем,-
Не воюйте вы, монахи, с государем!
Государь у нас - помазанник Божий,
Никогда он быть неправым не может.

Не губите вы обитель, монахи,
В броневые не рядитесь рубахи,
На чело не надвигайте шеломы,-

Сон привиделся мне наяву, наяву, -
Я на судне во сне в океане плыву.
На корме, где от досок ступням горячо,
Ветер северный тронул меня за плечо.

И спросил я у ветра: "Послушай-ка, брат,
Почему так тебе я особенно рад?
Почему все смотрю я на след за кормой?

Спасибо, что петь разрешили,
Спасибо, спасибо.
Мы все в синяках и ушибах,
Нам петь — не по силам.
Мы все на дороге к погосту,
В долгах и болезнях.
Оставьте своё эпигонство —
Оно бесполезно.

СТИХИ НЕИЗВЕСТНОМУ ВОДИТЕЛЮ
Водитель, который меня через Ладогу вез,
Его разглядеть не сумел я, из кузова глядя.
Он был неприметен, как сотни других в Ленинграде, —
Ушанка да ватник, что намертво к телу прирос.
Водитель, который меня через Ладогу вез,
С другими детьми, истощавшими за зиму эту.
На память о нем ни одной не осталось приметы, —

СТИХИ О ПОЗВОНОЧНИКЕ
Боль в спине, и поутру, и ночью.
Нету спасу — хоть на крик кричи.
«Полностью изношен позвоночник», —
Говорят сочувственно врачи.
Да и как ему не износиться
На холодных вьюжных северах,
Где пришлось мне двадцать лет трудиться

Мы - народ артельный,
Дружим с топором.
В роще корабельной
Сосны подберём.
Православный, глянь-ка
С берега, народ,
Погляди, как Ванька
По морю плывёт.

Dm A7 Dm
Во мхах и травах тундры, где подспудно
A7 Dm
Уходят лета быстрого секунды
C F
Где валуны как каменные тумбы.
E7 A7
Где с непривычки нелегко идти.

Лист последний на окне
С тонкой ветки сброшен.
Утро летное вполне,
А в глазах туман.
Не дари, прощаясь, мне
Ни цветов, ни брошек, -
Подари мне на прощанье
Тихий океан.

ень сегодня не тяжёлый,
F# Hm
И костюм - как для парада.
Em
Ты надень лицо чужое,
A D
Ты сыграй чужую радость.
H7 Em

Вообще-то травести - это не только древний и уважаемый жанр, но и переодетый под лицо противоположного пола (неважно какого) чел, который ЛЮБИТ ПЕРЕОДЕВАТЬСЯ ПОД ЛИЦО ПРОТИВОПОЛОЖНОГО ПОЛА. К гомосексуалистам обоего пола отношения не имеет. Самостоятельное отклонение. Читайте больше, господа.

Тяжелое солнце садится в залив.
Недолго мы в городе жили.
Он станет желанным и горьким вдали,
Тот запах бензина и пыли.
Приди провожать, уложившись сперва.
Моторам поклонится в пояс трава,
Кружась, поплывут под крылом острова,
Куда мы с тобою ходили.

У Геркулесовых Столбов лежит моя дорога
У Геркулесовых Столбов, где плавал Одиссей
Меня оплакать не спеши, ты погоди немного
И черных платьев не носи, и частых слез не сей.

Еще под парусом тугим в чужих морях не спим мы,
Еще к тебе я доберусь, не знаю сам, когда.
У Геркулесовых Столбов дельфины греют спины

Над рекой Сестрой, над границею,
Заскрипит сосна на ветру,
И перо обронившей птицею
Электричка уронит искру.
Мне бы видеть сны распрекрасные,
По звенящей лыжне бежать,-
Отчего ж стою понапрасну я
Возле бывшего рубежа?

У евреев сегодня праздник.
Мы пришли к синагоге с Колькой.
Нешто мало их били разве,
А гляди-ка - осталось сколько!
Русской водкой жиды согрелись,
И, пихая друг друга боком,
Заплясали евреи фрейлехс
Под косые взгляды из окон.

Планет небесная механика
Над далью моря голубой.
Когда горит свеча на Хануку,
О чём мы думаем с тобой?

Забудь заботы и возрадуйся
Над свечек радужным огнём,
Что зажигаются не сразу все,

Харбинские русские
(А.Городницкий)
Hm Em
Не смотреть на Московские клёны Вам
F# Hm
Вдоль Оки не пройти бережком
Em
Тех что шли с атаманом Семеновым

Ах, как хочется верить, что ты ни при чём,
Что пока ещё не обречён!
Город твой в золотые дворцы облачен,
И ворота его под ключём.
Не пора ли подумать уже о другом? —
Полыхают пожары кругом.
Но так тих и спокоен пока этот дом,
Так уютно и весело в нём.

Давай поедем в Царское Село,
Где птичьих новоселий переклички.
Нам в прошлое попасть не тяжело,-
Всего лишь полчаса на электричке.
Там статуи, почувствовав тепло,
Очнулись вновь в любовном давнем бреде.
Давай поедем в Царское Село,
Давай поедем!

Вы не верьте наветам тоски,
Задушите в душе шепоток,-
Между серых домов городских
Открывается цирк шапито.

Там оркестры и цокот подков,
Электричества солнечный свет.
По карманам хоть горсть медяков

На столе моем чаи,
Бублики-баранки,
Все для дома, для семьи,
Даже для гулянки -
Есть и сладкое вино,
И коньяк, и водка...
А посмотришь на окно -
На окне решетка.

Все, что будет со мной, знаю я наперед,
Не ищу я себе провожатых.
А на Чистых прудах лебедь белый плывет,
Отвлекая вагоновожатых.

На бульварных скамейках галдит малышня,
На бульварных скамейках - разлуки.
Ты забудь про меня, ты забудь про меня,

Открывая год овечки,
Бессловесны и легки,
Шерстяные человечки
Жили в доме у реки.
Под луною круглолицей
Для рождественской поры
Их стальной связали спицей
На потеху детворы.

Был и я когда-то юн и безус,
Да не понится теперь ничего.
В этом городе повешен был Зюс,
Эта площадь носит имя его.
Был у герцога он правой рукой,
Всех правителей окрестных мудрей,
В стороне германской власти такой
Ни один не добивался еврей.

Остров Хиос, остров Самос, остров Родос,
Я немало поскитался по волнам.
Отчего же я испытываю робость,
Прикасаясь к вашим древним именам?
Возвращая позабывшиеся годы,
От Невы моей за тридевять земель
Нас качают ваши ласковые воды -
Человечества цветная колыбель.

Эту женщину напрасно
Полюбил ты навсегда:
Эта женщина не праздник,-
Эта женщина - беда.
Черный смерч над черной глубью
Ходит, волны теребя,
Эта женщина не любит,
Но не выпустит тебя.

Вместо слова"Женщина" подставляем "Мужчина"...
Хотя этот опус посвящен Лиле Брик.

Эту женщину напрасно
Полюбил ты навсегда:
Эта женщина не праздник,-
Эта женщина - беда.
Черный смерч над черной глубью

"Я иду по Уругваю,
Ночь - хоть выколи глаза.
Слышны крики попугаев
И мартышек голоса".

Над цветущею долиной,
Где не меркнет синева,