Вошла, положила сумки на стул Стояла, молчала, рыдала. Яростней тысячи ветров ей дул Тайфун – мне тебя мало. На улице бешеным громом Уверенный голос диспетчера. И мир на глазах смеялся и тлел Во вторник в одиннадцать вечера. Нехотя бросив таблетку в стакан, В воде растворила жалость. Когда уберут этот башенный кран? – Ведь нам совсем мало осталось. Было бы сердце – печали найдутся, Было бы сердце – печали найдутся, Было бы сердце – печали найдутся, Было бы сердце.
Тебе меня мало? Мой башенный кран, Тоской запивая жалость. Тогда пусть тайфун идёт на таран Прошу ведь самую малость. Мертвел и пылал, И к праху шёл прах, И делать не надо и нечего Одиннадцать лет горят на губах Во вторник в одиннадцать вечера. Тайфун, тебя мало? Шагом в пять терций падает кран, тросы рвутся. В одиннадцать вечера Было бы сердце, Было бы сердце – печали найдутся, Было бы сердце – печали найдутся, Было бы сердце – печали найдутся, Было бы сердце – печали найдутся, Было бы сердце. Came in, I put the bag on the chair It was, silent, weeping. Vicious thousands of wind blew it Typhoon - to me you little. On the street furious thunder Confident voice manager. And the world in front of laughing and smoldering Tuesday at eleven pm. Reluctantly dropping tablet into a glass, In water pity. When the tower crane will be removed? - After all, we very little left. It would be heart - sadness there, It would be heart - sadness there, It would be heart - sadness there, It would be the heart.
You have a little? My tower crane, Tosca washed down with pity. Then let the typhoon comes to ram I ask because a little. Mertvel and burned, And I went to dust dust, And to do it is not necessary and there is nothing Eleven years burning on her lips Tuesday at eleven pm. Typhoon, you little? Step five thirds falling crane, cables are broken. At eleven pm It would be the heart, It would be heart - sadness there, It would be heart - sadness there, It would be heart - sadness there, It would be heart - sadness there, It would be the heart.