Где твои жёлуди, милая? Разбитый отчаянием, убитый горем, Уродливым коричневым куском мыла я Шёл к тебе три месяца морем.
Подбитым слоном упаду к твоим ногам. В пустую нору буду тыкаться безумных муравьедов тысячей носов. Без твоего имени слова – утомительный гам. Твоё молчание страшнее тысячи слов.
Жёлуди съедены. Слоны умирают молча. Всех муравьедов смяли, собрали в охапку. Мыло теперь обмылок, нора оказалась волчья. Милая, дай хотя бы в последний раз уткнуться в твою меховую шапку. Where are your acorns, honey? Overwhelmed by despair, heartbroken, An ugly brown bar of soap I went to you for three months by sea.
A wounded elephant will fall to your feet. In an empty hole I will poke mad anteaters with a thousand noses. Without your name, the word is a tiresome din. Your silence is more than a thousand words.
Acorns are eaten. Elephants die silently. All anteaters crushed, gathered in an armful. Soap is now remnant, the hole turned out to be a wolf. Honey, give me at least one last time to bury you in your fur hat.