БерестаLukasz Padonski:
Ах да, совсем же неспроста
Змей начинается с хвоста
Попала в мир наша береста
Древних букв полна и все равно пуста
Товарищ добрый ветров пустынных
Окутанных звезд одеялом
БесыРасшатанная подземными червями
Твоя душа как черный город
Покрыта бородавками пустых домов
Ждет все изменить так нужный повод
Жизнь перевернуть как слипшиеся страницы
От страхов, ненависти и собственных соплей
И рожи падали глядят в твое окно
И тысячи людей тебе же незнакомых
ГолоценLukasz Padonski:
Запотели полированные лбы
Закипели благородные умы
Да прорвалась плесень на телеэкранов сеть
Труд тяжелейший, каждому угодить - суметь
Очередной проповедник со лживой рукой
Лезет к тебе в пасть, душу забрать с собой
Две истории про веснуxAGALARx:
Абсолютное зло русского мира абсолютно в своей абсолютной злобе,
И по весне зло просыпается, словно в земле уснувшее семя судьбы,
Словно медведь, оно тянет осклизлыую пасть в городской бетонной берлоге,
И готово рассказать тебе две истории своего пробужденья весны.
В последнее время зло, вообще, любит с человеком идти на контакт,
Оно любит говорить с людьми, узнавать про их планы, и по телевизору советы давать,
Заклинатели ЗмеяLukasz Padonski:
Мы играем грустные мелодии
И читает нас речевой движок
Чтобы Змея баюкала наша рапсодия
Чтобы не боялся ты его, дружок
Тихо шепчем заумные знаки
Взглядом мертвых глаз на него смотрим мы
ЗимаLukasz Padonski:
Снег напоминает простыню, тем он и коварен
Заснувший на белизне бомж морозом отоварен
Луна смеется кошачьим глазом, змеиным оком
Промерзла вся земля, застыли водостоки.
Под покрывалом снегов лежат шприцы мудрейших
Вещающих из глубины о пвременах темнейших
КлюкваLukasz Padonski:
Я ращу бороду густую и черную и глаза голубые ношу.
И тому, кому водяра- мальвазия, к столу того я прошу.
Ем я борщ прямо из половника.
Рукавом ватника ебальничек тру.
И под песню про которому не пишут полковника.
Я ору что "Брат-2" это true.
С топором бегаю за поросём по посёлку я.
КолядаLukasz Padonski:
Мы идем по промерзшей русской земле
И в звериные личины одеты наши бородатые лица
Пока гудят душные шинки навеселе
И местные русалки зовут в вине утопиться
Мы идем, а вокруг льется водочный цвет
Звезда вифлеемская над пунктом металлолома
И человек русский отложив платеж за кредитный кабриолет
МертвецыLukasz Padonski:
Опусти свои пальцы в землю, застывшую возле трасс
Ты будешь чувствовать одно, неважно Спартак ты или Марк Красс
Неважно бежишь ты или догоняешь, даешь или забираешь
Стреляешь или встаешь под курок
Выдержал бой или выучил урок...
Здесь тонны крови питают города аорту
МетастазыLukasz Padonski:
Здесь не прорвутся из ламп бородатые джинны
Здесь из мутных бутылок зелеными глазами смотрят колдуны
И дождь - небесный влажный душ
Омоет спутанные колтуны волос-деревьев
Мы вновь выходим из домов под свет унылых фонарей
И бьются птицы в небе злей и злей, усталым взором
МышиLukasz Padonski:
Смотри огромный крокодил, твои вены проглотил
Как У Чуковского было пожрано солнце
Я не статист и не из мудил, я просто мимо проходил
И задержался возле вашего оконца
Здесь под лампой Ильича блядва танцует чачача
Топча пол словно прыгуны "пред сенным ковчегом скакаше, играя"
А в огороде алыча, варенье с ней идет под чай
Наша борьбаxAGALARx:
Родились мы в конце века, словно знамение смены эпох,
Отличаясь от всех, что были до нас, наверное, в худшую сторону,
И рассыпавшись по одной седьмой суши, словно мелкий горох,
Налетев на эту землю, словно чёрные вороны.
С детства знали, что эта страна не прощает очень многие вещи,
Не прощает нытья, не прощает отдыха под берёзою в зимнем лесу,
Не прощает прогулок ночных среди рабочих районов зловещих,
О плечиках и топореLukasz Padonski:
Ты женщина нашей глубинки, тебе 20, а может 30
И любви хотят твои плечики, одетые в легенький ситец.
Но они тянут мужа, бухающего синь после завода
Ты как страна проживаешь разводы, приходы, уходы
И вокруг тебя море каких-то уродов.
В нем Плещутся, плещутся синие волны
Пламя рябинLukasz Padonski:
Древний сад наш поглощен рыжим пламенем рябин
Дело движется к дождливой осени
Бог грома занес свой старый карабин
И стреляет по вечерам, когда тьма венчается с просинью
Сухость книжных страниц, влага на яблоках за окном
Треск сухих веток в старом-старом камине
Вечность наших лиц полетит кувырком
Посвящается Вячеславу МерцаловуНебо расколото громом
Птицы в клетках затихли
Накормленный медовым словом
Бьешься против идолов словно Антипий
А она в рощах зеленых плясала
Косы вились по ветру
Время текло у вокзалов
Неумолимый бег километров
Рассуждения о насущномxAGALARx:
Ты родился, когда на улице шёл дождь, словно поливая землю слезами,
Предчувствуя все те вещи, что выпадут в будущем на твою долю,
Что через лет десят ты с корешами будешь водочку пить на вокзале,
И ржать над обоссаным бомжем, синей рукой обнимаясь с бабой младою.
Валяться в подвале, измучав свой разум вопросом - что в этом мире не так?
Ища посреди тёмных дворов ответ на загадку простую,
Так говорил ЗаратустраLukasz Padonski:
Смотри многоликое солнце выходит из-за хрущевок гор
Обыватель сам себе служит культ возле одной, под названием Фегор
Когтями впились в землю взгляды звезд, потухающих как спички
Которыми ты пытаешься зажечь мокрые сигареты, закрывая от всех свою личку
Уходи прочь, кончается ночь, помаши на прощанье рукой самому себе
Живущему до поры до времени внутри себя как в конуре
Хорошо у нас в адуxAGALARx
Постницшеанское преодоление платонизма в этой стране пошло по пизде,
И старый конь свободной русской души загнил прямиком в своей борозде,
Остались от него лишь копыта, белый, омываемый череп дождями и из хвоста волоса,
А борозду он проделал - в ней только закопать подохшего пса.
Однажды к тебе придёт твой сын и спросит тебя, глядя тебе прямо в глаза:
Папа, а где мы все были, когда жрали говно люди вокруг, совершенно отпустив тормоза?
Черный SWAGLukasz Padonski:
Пятна Лярше смотрят на вас взглядом с того света.
С окраин занесенных снегом, где не бывает лета.
Где подъезды растворили свои двери.
словно мертвец раскрывший веки.
и наблюдает как бредут по свету звери.
и даже человеки.
нам пишут в личку - про эрос спойте.
Четыре всадника Ивана ВеченаяLukasz Padonski:
Мир как бездонная кровать
С запахом золы и хлева
Иди и смотри, на белом коне
С луком в руке победа таится в его тетиве
И белый лебедь по Драве плывет
В Дунай, поток стремится в тихий рай, где
Юрьев ДеньxAGALARx:
Каждый русский мыслитель задумывался в жизни хоть раз,
Проснувшись средь ночи в холодном поту, или сидя в сортире,
Что же всё таки происходит в тот самый жизни последний час?
И что же будет, когда на одну душу становится меньше в этом шумном мире?
Или же нет души никакой, а есть лишь туша из сладковатого мяса,
А все душевные переживания обьяснимы лишь процессами метаболизма,