Олег Хаславский все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Белые халаты,
Серые халаты,
Коридоры, тупики,
Тёмные палаты.

В тихом омуте окна
Заметались тени,
Высоко стоит стена

*****

Белый хлеб и белое вино
Частый постук заоконных капель
И старухи сверху хриплый кашель
Чем не итальянское кино

И из всех наличных медицин

БОЛЬНИЦА

I

Сквозь туман, клочковатый и мглистый,
Облетевший виднеется сад,
Где вороны, как чёрные листья,
На ветвях неподвижно висят,

Видно, с годами утратилась гибкость души,
Готика приняла форму крестьянского сруба,
Все, что ни пишешь, выходит и скучно, и грубо,
Так что уж лучше, выходит, совсем не пиши.

Так и выходит, что жизнь потекла стороной,
А возвратиться в нее, понимаете ль, вовсе не просто,
Что же оплачено было безумной ценой? –

Вот наконец золотая кончается сказка,
В воздухе сумрачно, холодно, сыро и вязко,
Где-то в тумане скитается тощий Пегаска,
Перебиваясь следами былой красоты.

Как ни посмотришь, везде ощущенье разрухи,
Распространяют синоптики страшные слухи,
На огороде со скуки бранятся старухи,

Вплестись в облетевшие ветви,
Вписаться в их мёртвый уют,
Когда с переливами ветры
По склонам январским поют.
Под их монотонные бредни
Приблизятся сроки, когда
Простишься с любовью, последней,
Которой в глаза не видал,

Да что уж там – сто раз терял себя
И снова находил и вот вконец утерян
Мой коммунальный рай мой полусгнивший терем
В котором можно жить лишь смертно жизнь любя
Кто – не сходил с ума кто – не был одинок
Хотя земля как матерь многодетна
Кто – не шарахался всем существом в ответ на
Пустейший стук дверной или звонок

ОСЕННИЕ НАБРОСКИ

1

И природа, и мысль замирают в канун листопада
Удивлённо среди удивительных игр тишины,
И не могут понять, отчего горьковатой прохладой
Эти яркие дни неожиданно напоены.

И природа, и мысль замирают в канун листопада
Удивлённо среди удивительных игр тишины
И не могут понять, отчего горьковатой прохладой
Эти яркие дни неожиданно напоены.
На деревьях ещё не играет смертельный румянец,
Но по листьям уже пробежала предчувствия дрожь,
Предвкушение часа, когда беспорядочный танец
По их бронзовым тельцам отплясывать примется дождь.

I

И снова середина лета,
И поезда на юг везут
Красавиц модных, а поэта
Вновь треплет стихотворный зуд.
Он разлюбил былую лень,
Он позабросил наслажденья,

*****

Из переливчатого мрака
На правой стороне холста
Фрагментом – странная собака
Без лап, без брюха, без хвоста
И, кажется, в крови. Напротив
Вполне реальное пятно –

Когда-то мечтал состариться и наконец поседел слегка
Узнав на себе что такое любовь одиночество и тоска
И больше не верю на слово но всё ещё верю в слово
Не будучи Орфеем многократно спускался в ад
И там видел уйму такого
О чём слишком многие знают и все молчат
Молчат потому что жизнь затягивает как утопающего – воронка
Молчат потому что не следует рвать там где тонко

Когда, как воздухом, отчаяньем дышала
Душа и всё на тёмный лад кроя,
Начала и концы перемешала
И растеряла чувство бытия,
Со сменой масок, лиц, ролей, нарядов
Менялись смысл, порядок, существо:
Зловещее творилось волшебство
Рождения, агонии, распада,

КРАЙ РОДНОЙ

Здесь жить привольно и приятно,
В степь выйдешь, поглядишь окрест,
И пропадает невозвратно
Охота к перемене мест.
Здесь жизнь вполне подобна раю,
Здесь что ни хата, то и с краю,

Кто я такой полуночный гуляка
И в сущности никчёмный человек
Для тех кто знает жизнь и свято верит
Что жизнь и в самом деле такова
Какой её запечатлел их взгляд и опыт
Не будем спорить – кто-то да не прав
Вот он в конце концов и проиграет
Банкир банкрот – а корень-то один

Мне не за что тебя благодарить
И не в чем каяться – осталась только жалость
О нерастраченном. Душа – такая малость,
Но и её не можешь раздарить.

И быть тебе легчайшей из утрат,
И дням свиваться в цепь – легко, привычно, плотно.
Как жизнь проста. Как время мимолётно,

*****

Мне холодно я к этому привык
Я с холодом последней нитью связан
И может потому и не развязан
А лишь развязен бедный мой язык
И повидавши много на веку
И доброго и как ни грустно злого

Наивные образы тихо и мило скользят,
Но глаз насторожен, он ищет во всём перемены.
Как будто всё то же – деревья, и лица, и стены,
Как будто всё то же, что целую вечность назад.

Но что-то сломалось в теченье томительных дней:
То туча зайдёт, то гремят запоздалые грозы,
И дышится всё же хотя бы немного вольней,

Не Полоний, старая крыса,
За портьерою копошится,
А гнездится вся мерзость мира,
Направляй же клинок туда –
Отрешённо, неумолимо,
Чтоб удар не пришёлся мимо
Сердца. А иначе беда.

Плевать мне на ваши
И нужды, и вето,
Я сын своего,
А не вашего века,
Я знать не желаю
Ни ваших имён,
Ни ваших героев,
Ни ваших времён,

******

Пожил, помаялся – и баста,
Садись, раздумывай, пиши,
Или, пожалуй, не спеши –
Перечитай Экклезиаста
Для отрезвления души.

Покойник жив, хотя клянёт житьё
И милостями сыт до оговенья,
И на пороге млечного забвенья
Молочное вкушает забытьё.

В глазах рябит кристально честный снег,
И оттолкнув тугую грудь пустышки,
Как чемпион с многометровой вышки,

Раскинешь на картах –
Всё выпивки да интересы,
Умишком раскинешь –
И видишь изъяны в судьбе…
Плешивец Пьеро,
Безымянная жертва прогресса,
На что замахнулся
И что возмечтал о себе?

Словно ноты на чуть еще теплом листе
Заключают идею во всей прямоте,
Смысл, который еще не перевран, пока
Дирижер его нежно не взял за бока,
И покуда с привычно похмельной руки
Не ударились разом в истому смычки,
И покуда его виртуоз-грамотей
Не засахарил медом рояльных страстей –

1

Такою музыкой морочила
Меня давнишняя зима,
Такие радости пророчила,
Что я совсем сошёл с ума.
Она такое куролесила
В холодном розовом чаду,

Темно, и душа разрывается мыслью двойною,
Которую так же принять и понять нелегко,
Как чёрную прядь, перебитую сплошь сединою,
Когда на губах не обсохло ещё молоко.
И сходишь с ума от сознанья напрасной потери,
В надёжные стены царапайся, бейся, кричи…
Но сторож уже запирает красивые двери
И кроме себя никому не доверит ключи.

Трамвая сонные толчки,
И пустота, и на мгновенье
К руке моей прикосновенье
Полубезжизненной руки.
Оно ни радостно, ни тайно,
Оно, господь нас рассуди,
Как наше прошлое, случайно,
Закономерность – впереди.

Тут всё на счету, без утайки:
Лекарства, и хлеб, и вода,
Тут в серой казённой фуфайке
Под окнами бродит беда.

Такая, поди, она сроду:
Присмотрит, вселится и съест,
И диво ей – столько народу,

ФОТО ЛЕОНИДА ГРИГОРЬЯНА

Он ведь разве что с виду мякина,
Да устроен довольно хитро,
И язвительный нрав Арлекина
Прикрывается маской Пьеро.

Не затем, чтобы всё шито-крыто,

******

Царица ныне царствующих магий,
Где тёмен свет, но озаряет тьма,
Когда перо внимательной бумаге
Диктует то, что скрыто для ума,
Где золота не переплавить в прибыль…
За то под небом жёстким и косым,

*****

Чтобы дальше сто бед нести
От светла до светла,
Тело просит по бедности
Хоть на грошик тепла.

Но и в этом отказ ему…

ЮРИЮ ФЕСЕНКО, В ОТВЕТ НА ПРИСЛАННЫЕ ИМ СТИХИ

Я русский бы выучил…

В.В.Маяковский

Юрий Иванович, хотя и жизнь сама
Раскрылась трепетно в тобою взятых темах,

Ю.Ф.

Расплата будет велика
За то, что некогда по жилам
Не кровь, а музыка кружила,
И беззаботная рука,
Опережая ум, грешила
Лукавой лёгкостью мазка.

Январь. Крещенские морозы,
Морозом писаные розы
На звонком полотне стекла.
А так как вся земля бела,
Во всём царит определённость,
И даже скромного куста
Так вопиюща чернота
И откровенна оголённость.