Текст песни Михаил Щербаков - Рецензия
Просмотров: 53
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Здесь расположен текст песни Михаил Щербаков - Рецензия, перевод и видео.
Ещё я утром веки еле разнял, уже звонок: лети-выручай!
У них премьера, им позарез экспертный отклик, не подкачай.
Достойно встреть новейшую драму. И — чем положено — увенчай.
Легко сказать, а мне-то в пятницу крюк — куда-то в пригород, в ковыли:
премьеру сдвинули вглубь и в глушь (как в той же «Чайке», видите ли),
к живой земле, на дно котловины. Поближе дна найти не могли.
Уж раз цейтнот — извольте по проводам. Где недослышу — переспрошу.
Не зря я кадровый рецензент, во всех анонсах так и пишу.
Диктуйте вкратце самую сущность. Авось, осмыслю и причешу.
Итак, зачин классический, крах семьи, висит наследство на волоске.
В семье два сына, именно два, не три, фиксируем на листке.
Считай, как в том же Ветхом Завете. Зато не как в «Коньке-Горбунке».
Меньшой близнец безгрешен, чуть ли не свят, его удел — принятие мук,
источник коих — брат-антипод, мастак интриги, чёрный паук.
Соткать конфликт — задача злодея. Святому якобы недосуг.
Отец у братьев несколько не в себе, ему мерещится, что он — мать.
А где обычная мать — о том решаем голову не ломать.
Готовься к штурму кадровый зритель! Твоя задача — не понимать.
Ах, да! Ещё массовка в роли толпы. Её девиз — быка за рога.
Она рычит и, кроме зеркал, везде умеет видеть врага.
Но затихает вовремя, если подкинуть ей кусок пирога.
Интрига вскачь, без пауз, подкуп-шантаж, подлоги, чистый «Декамерон».
Полно троюродных в дележе, а хищник хочет весь миллион.
Меньшой-то вряд ли претендовал бы. Но — оклеветан и удалён.
Казнит паук соперников, шанс растёт, идёт за первым актом второй.
Но тут массовка в роли молвы — хотя за злыдня, в общем, горой —
спроста в районной хвастает прессе: кто, дескать, в пьесе главный герой.
Само собой скандал. Быка за рога, сундук на ключ, бумаги на стол.
Отец, который якобы мать, лишает благ виновника зол.
А тот следит в замочную прорезь. Он хлопнул дверью, но не ушёл.
Внезапно мать, она же отец, во мраке ловит шёпот, как бы призыв.
И в нём, конечно, младшего сына мёртвый голос вообразив,
она — босая, через болото — спешит на зов. Но тут перерыв.
Болота, кстати, тоже не примитив, аппаратура на высоте.
Любой пейзаж, а то и орнамент, при потребности в красоте,
проектор лазерный полихромный лучами чертит на пустоте.
Весь третий акт затем безумная мать бежит по кочкам и камышу.
Тут я спросил: что, так и писать? Да, так и пиши. Ну, так и пишу.
Такую принял, стало быть, чашу. Такую, значит, ношу ношу.
Спасибо, хоть в четвёртом апофеоз, балет и цирк на фоне могил.
Злодей командует торжеством в помин о тех, кого загубил.
По стилю — что-то в духе dell'arte. По ритму — где-то даже Эсхил.
Убийца — в бычьей маске, в рогатой каске — выступает с левой ноги.
Вокруг массовка — хором и врозь, рыча и плача — ест пироги.
Слышны тамтамы вместо салюта. И хвойный посвист в роли тайги.
Поёт тайга, что грех быка за рога (скотина может всех забодать),
но что в пиру не жалко и втрое съесть, а после пусть голодать,
и что, конечно, вольному воля, хотя, опять же — век не видать.
Финальный луч рисует синюю зыбь, волну без берега и ковчег.
От зыби пахнет нашатырём, свезённым загодя из аптек.
Паяцы пятятся за кулисы. Мерцанье меркнет, падает снег.
Отбой, бросаю трубку. Кофе остыл. Табачный уголь в гуще гашу.
Теперь, пока не выйду на связь, меня не тронь, а то укушу.
Отнёс я ношу, выцедил чашу. Увидел дно. Лежу, не дышу.
Прощай, пальба в субботу в тире «Боярд»! Не применю оружье, пока
новейшей драме не разъясню, что не весьма она глубока.
Но — станет глубже. Если не завтра, то послезавтра — наверняка.
REVIEW
In the morning I could barely make up my eyelids, the bell was already flying: help me out!
They have a premiere, they desperately need an expert response, do not let us down.
It’s worth meeting the latest drama. And - than it should be - crown.
It’s easy to say, but on Friday I’ve got a hook somewhere in the suburbs, hobbled:
the prime minister was moved deeper and into the wilderness (as in the same "Seagull", you see),
to living land, to the bottom of the basin. Could not be found closer to the bottom.
Well, time trouble - if you please, wire. Where I can’t hear it, I’ll ask again.
No wonder I am a staff reviewer, and in all the announcements I write.
Dictate in brief the very essence. Perhaps, I will comprehend and comb my hair.
So, the beginning of the classic, the collapse of the family, hanging an inheritance in the balance.
The family has two sons, namely two, not three, fixed on a piece of paper.
Count as in the same Old Testament. But not like in The Humpbacked Horse.
The little twin is sinless, almost holy, his destiny is the acceptance of torment,
the source of which is the antipode brother, the intrigue master, the black spider.
Weaving conflict is the villain's task. The saint allegedly lacks time.
The brothers ’father is somewhat out of sorts, it seems to him that he is a mother.
And where is an ordinary mother - we decide not to break our brains.
Get ready for the storm personnel viewer! Your task is not to understand.
Oh yes! Another crowd as a crowd. Her motto is a bull by the horns.
She growls and, except for mirrors, knows how to see the enemy everywhere.
But it calms down on time if you toss her a piece of the pie.
The intrigue jump up, without pauses, bribery, blackmail, forgeries, a clean "Decameron."
Full of second cousins to share, and the predator wants the whole million.
Lesser would hardly have claimed. But - slandered and removed.
Executes a rival spider, the chance grows, comes after the first act of the second.
But here the crowd in the role of rumor - although for sinister, in general, a mountain -
of loudness in the district boasts to the press: who, they say, is the main character in the play.
Of course, a scandal. A bull by the horns, a chest on a key, paper on a table.
A father who is supposedly a mother deprives the culprit of evil.
And he watches the keyhole. He slammed the door, but did not leave.
Suddenly, the mother, she is the father, catches a whisper in the darkness, as if calling.
And in him, of course, the youngest son imagining a dead voice,
she - barefoot, through a swamp - hurries to a call. But here is a break.
Marshes, by the way, are also not primitive, the equipment is up to par.
Any landscape, or even ornament, with the need for beauty,
Polychrome laser projector draws on emptiness.
The entire third act then the mad mother runs over bumps and reeds.
Then I asked: what, and write? Yes, write it. Well, so I write.
This took, therefore, a cup. I mean, I wear this.
Thank you, even in the fourth apotheosis, ballet and circus on the background of graves.
The villain commands a celebration in remembrance of those whom he ruined.
In style - something in the spirit of dell'arte. In rhythm - somewhere even Aeschylus.
The killer - in a bull mask, in a horned helmet - protrudes from his left foot.
Around the crowd - in unison and apart, growling and crying - eating pies.
Tomtoms are heard instead of fireworks. And coniferous whistle in the role of taiga.
Taiga sings that the sin of the bull is for the horns (cattle can all butcher),
but that at the feast it’s not a pity to eat three times, and then let him starve,
and that, of course, free will, although, again - you can’t see a century.
The final ray draws a blue swell, a wave without a shore and an ark.
It smells of swell of ammonia, brought in from pharmacies ahead of time.
The clowns move backstage. Flicker fades, snow falls.
Hang up, hang up. The coffee has cooled. Tobacco charcoal in the thick of gashu.
Now, until I get in touch, do not touch me, otherwise I'll bite me.
I carried it, I took out the cup. I saw the bottom. I’m lying, not breathing.
Goodbye, firing Saturday at the Boyard dash! I will not use weapons until
I will not explain the latest drama that it is not very deep.
But - it will become deeper. If not tomorrow, then the day after tomorrow - for sure.
Скачать
