Инна Фидянина-Зубкова все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

«Поздно, — сказала ворона. —
Поздно писать стихи,
сегодня мы книги сжигаем,
а завтра сожжём мосты!

Но и у пепелища найдётся
дура, вроде тебя —
напишет свою поэму

Собрал в другой черёд ласковый князь Владимир почестный пир для бояр, князей да русских сильных могучих богатырей. И всё как по накатанному шло: глупый хвастает молодой женой, безумный — золотой казной, умный — старой матушкой, а богатыри — силой да удалью молодецкой. Лишь один богатырь ничем не хвастает: за столом сидит, голову повесил, хмурится, лоб чешет.
Солнышко Владимир-князь стольнокиевский говорит ему ласково:
— Что же ты, Сухмантий Одихмантьевич не ешь, не пьёшь, чего смурной такой, о чём кручинишься, об чём думу думаешь? Аль еда не по нутру, или чарка не хмельна; а может, место не по чину, не по званию; или кто надсмехался над тобой?
Отвечает ему богатырь:
— Ай и чарка крепка, и еда вкусна, да и место по чину, по званию. А надсмехался надо мной Илья Муромец; мол, я ростом не вышел; всем богатырям любое болото по щиколотку, а я непременно по голову увязну. Ой да за обидушку, за злобушку меня пробрало! Пойду ка я, князь, самое большое на Руси болото ногами измерять, голенищами мерить.
Встаёт Сухмантий на резвы ноженьки, берёт для пути, для дороги лишь свой ножичек-кинжалище да идёт к той заводи тихой, к тому болоту Великому что в Вологодской области. А как дошёл до болота, так и полез в него: к самой глубокой глубине шагает и всё больше в трясине увязает. Увяз он посреди болота по самую голову, а ногами достал до дна. И всё, ни туда, и ни сюда! Сидит богатырь в болоте, судьбу ругает, а про ум свой поминать и ни думает — не догадывается.
Прошёл день, прошёл другой, а на третий день детинушка кричать отважился. Стыдно былинному на помощь звать, но деваться некуда — зелена вода ко рту подступает, газами болотными булькает.
«Ан нет, смертью пахнет,» — думает Сухмантий.

Белые бедуины,
чёрные города,
дули мы детям в спины,
казалось бы, навсегда.

Песок уходил в воду,
мозоля злые глаза,

Баю-бай, засыпай;
баю-бай, придёт Бабай
и нашему Ильюшеньке
откусит уши, ушеньки.

Пела родная бабушка маленькому сиротинке Илье Муромцу свет Ивановичу такую колыбельную и свято верила, что не от большого ума лопочет: ай лопочет себе и лопочет.
«Да и какая разница? — думала она. — Лишь бы спал!»
И Ильюшенька спал. Спал весь первый год своей жизни. А на другой год, когда начал мал-помалу слова понимать, спать перестал. Мало того, спать перестал, так ещё и с печи боялся слезть. Сидит на печи, трясётся от страха. А бабуля всё поёт и поёт, поёт и поёт, поёт и поёт.

Исторически так сложилось:
я влюбилась, влюбилась, влюбилась
в старого деда больного.
Он мне: «Ты к смерти готова?

Я ему отвечаю:
— Пока жива и стираю
на совести тёмные пятна:

«Поздно, — сказала ворона. —
Поздно писать повестя,
сегодня мы церкви взрываем,
а завтра взорвём города!

Но и у пепелища найдётся
какой-нибудь да дурак —
напишет дивную повесть:

Началось всё с Египта:
— Не было у нас воинов,
не было ничего,
были мужчины племени
и женщины «вам чего».

Не было у нас воинов,
не было ничего,

Не смотри ты на меня, как на Историю,
я глаза закрою, акваторию
нарисую на прибрежной полосе,
в свою душу не пущу. Иди ко мне!

Не ходи ко мне, не слышь меня.
Услышь меня, я скорбь твоя,
я боль веков,

Нет, ты больше не будешь
ждать уже ничего,
эти порталы-порты
связь времён, вот и всё.

В стране каучуковой воли,
в стране бумеранго-грёз
не было лучшей доли,

— А на что нам, богатырям,
Счастье далося?
Едем, бьёмся туды-сюды
и без него не сдаёмся!

— Не, о Счастии мы ничего не слыхали.
Поехали что ли его поискали?
(сказали искать — значит, надо)

Новая сказка, новая ложь:
где быль, где небыль — не поймёшь.

Глава 1. О том, как наши ели во Кремле засели

Жил да был богатырь. Так себе богатырь — ни умом, ни силою не горазд.
Все так и говорили: «Странный богатырь. Не богатырь, а богатырешка — что увидит, то и тырит.»
А что стырит, то и съест. А как съест, так и подрастёт.

Мы те века ещё знали,
когда сидя на восточном базаре,
торговали мылом песочным —
торг шёл восточный.

Мылом песочным мы торговали,
и когда мылились им, знали:
грязь уйдёт, песок в воду канет,

Прошлое как-то странно с нами прощается:
то навсегда забывается,
то опять возвращается.
Нам от этого лишь икается,
мерещится, кажется, кается.

А когда каяться надоедает,
то снова прошлое забывает

Река Времени — это реченька.
Я плясала для вас от печеньки —
от порога от самого дивного,
пела песни былинные.

Сказками дело не кончилось —
стихами писалось, строчилось.
Наложила на себя я, навесила

Было у отца три сына:
старший вредный такой детина,
средний был от разных баб,
а младший сызмальства дурак.

Выросли братья, собрались жениться.
А невест нет, не в кого даже влюбиться.
Деваться некуда, надо ехать

Если есть на свете
воины света,
то обязательно где-то
ходят воины тьмы.

И где бы они ни ходили,
их воины света ловили,
ловили и ставили к стенке:

Снилось мне, что родилась я на новой планете:
там были герои, рыцари, плакали дети.
Там реки чисты, озёра белы и лужи крови,
бесконечные войны и горы,
голуби, куры, мясо.
Планета Землёй звалась.

Я проснулась от страха.

Я историю писала,
говорила: «Всех люблю!»
Я историю писала
чёрным мелом на полу.

Ах, какая история получалась:
в ней добро совсем не встречалось,
в ней, хорошо или плохо,

Я напишу вам книгу каменных веков,
в ней мало кто будет жить без оков,
в ней день на день ложится.
Кто спит, тому ничего не снится;
кто не спит, тот в оковы влезает.
В этой книге даже господь страдает.

Жалость помноженная на участие —