Надо мной карусель неба синего, А вокруг васильковая степь, И спиною, упав на Россию, я, В синеву буду молча смотреть. Захлебнусь глубиной её омута, Распластавшись крестом на траве, Полечу ветерком чуть затронутый, По бескрайней её синеве.
Горький привкус травинки надкушенной, Во хмельную толкнёт пелену, Поломает меня безоружного Проигравшего, с жизнью войну. Всё что пройдено в миг подитожится, Просветлеет «на раз» голова, И возьмёт мою душу в заложницы, Этих русских небес синева.
К ней губами прижмусь пересохшими, До беспамятства ею напьюсь, Хоть с живыми теперь, хоть с усопшими, В синеву я уйти не боюсь. Но лежу я, живой, ещё вроде бы, Не открыты на небо пути, Прислонившись спиной к своей Родине, Посреди васильковой степи. Me carousel sky blue, And around Cornflower steppe And back, falling to Russia, I, In the blue will stare. Choke her deep slough, Cross sprawled on the grass, Fly breeze slightly affected, The endless blue of her.
The bitter taste of grass Bitten, In few drinks tolknёt veil I will break unarmed Loser life war. All that passed in an instant fashin, Prosvetleet "on time" head, And will take my soul hostage Russian blue skies these.
To her lips parched Squeeze, To unconsciousness she get drunk, Although the living now, even with the deceased, In the blue I'm not afraid to leave. But I lie, live, more like, Not open to the sky way His back to his homeland, In the midst of cornflower steppe.