В шесть утра прибыла машина ровно, когда вызывали, выгляни, помаши мне, он шептал, занавески дрожали?
ни черта они не дрожали, не шептал ничего он таксисту, лишь бормотал - побыстрее пожалуйста, где-то посреди безлюдных улиц Норильска
аэропорт полон людьми ведь когда начинается полярный день люди едут отсюда на юг с детьми он допил свою водочку в тесноте
почувствовал себя нигде, летит, лишь только услышит "лети", душа моя с черной каемкой ногтей, с мешками под глазами, счастливого пути
он попробовал вспомнить Норильск, неясное светлое пятно в серебристом облаке, которое умерший в конце длинной норы видит, говорят бывалые реаниматологи
уже впереди была иная красота, переливалось блюдце в цветах светофора, переливалась через край туда-сюда светящаяся фауна и флора
это тяжело стучит Москва кулаком по столу и яблочко по блюдцу катится, чахнет трава, трескается асфальт, вишневое варенье течет по скатерти
Норильск расстаял, словно снег, в ладони участника бесконечного (конечного) фарса он возвращался к жизни, ведь смерти нет, тихий, больной, но не улыбался
кто бы что не говорил, в мире есть вещи, каждая подает свой голос, один голос вещий, другой зловещий, я так думаю, потомственный алкоголик
не случайно дано нам пьянство и белая горячка - чтобы слышать могли мы те голоса более ясно, пьянство - путь новой драматургии At six in the morning I arrived Machine even when provoked, Lean out, wave to me, he whispered, shaking the curtains?
damn they do not tremble, He did not whisper a taxi driver, only muttered - quickly please somewhere in the middle of deserted streets of Norilsk
airport full of people because when the polar day begins people go from here to the south with the kids He drank his vodka in distress
I felt anywhere flying as soon hears & quot; fly & quot ;, my soul with a black-rimmed nails with bags under his eyes, a happy journey
He tried to recall Norilsk, vague bright spot in a silver cloud, who died at the end of a long hole see, say experienced resuscitators
already ahead it was a different beauty, shimmered saucer in the colors of a traffic light, overflowing here and there glowing flora and fauna
it's hard knocks Moscow fist on the table and an apple on the saucer rolls, withers the grass, cracked asphalt, cherry jam flows on the tablecloth
Norilsk rasstayal like snow, in the palm of the participant of the infinite (finite) farce He came back to life, because there is no death, quiet, patient, but he did not smile
who would not say, there are things in the world, each delivers their voice, One prophetic voice, the other ominous, I think so, hereditary alcoholic
not by chance given to us drinking and delirium tremens - so that we could hear those voices more clearly, drunkenness - the way the new drama