А было это летом, Бог весть, в каком году, Ловили с корефаном мы рыбу на пруду, Вдали купались бабы, ну, голые совсем, Я был тогда прорабом, а кореш мой – никем.
И приглянулась быстро мне рыжая одна, И взгляд ее лучистый, и бедра, и душа. Но я ведь рос евреем, и было мне нельзя, С какой другой породой обзаводить ясля. Припев:
Любви, ей все равно ведь религии людей. Она давно хохлушка, а он давно еврей.
Да, было дело как-то в далеком том году, Плескались мы с подружкой в деревне на пруду. Поблизости два мойши удили карася, На наши полустанки глаза свои кося.
Один такой приметный, курчавый и большой, Запомнился предметом и правильной спиной. Мне мамка все простила, и я к нему ушла. Вот так еврейский мальчик закинул удила. Любви, ей все равно ведь религии людей, Она теперь еврейка, а он совсем еврей. Любви ей все равно ведь, и только год прошёл, Она таки еврейка, а я теперь хохол. And it was this summer, God knows what year, Caught with korefanom we fish in the pond, In the distance the women bathed, well, quite naked, I was a foreman and my sidekick - nobody.
And I liked the quick red one, And her eyes radiant, and thighs, and soul. But I'm growing up Jewish, and it was impossible for me, With no other breed acquires yaslya. Chorus:
Love her anyway because the people of religion. She had hohlushka, and he has long been a Jew.
Yes, it was business as something back in that year, We dabble with his girlfriend in a village pond. Near two Moishe fished carp, On our polustanki his eyes squinting.
One such remarkable, curly and big, I remember the subject and be right back. I am mother of all forgiven, and I went to him. This is how a Jewish boy threw bits. Love her anyway because the people of religion, She is now a Jew, and he does a Jew. Love her anyway because, and only a year has passed, It is still a Jew, and I am now a crest.