In the wind, in the sea, whispering hate, heresy; quietly accusing me. Voices. Those voices, all I hear are voices. In the marsh, in the sky, firing curses in my eyes, cutting me with razor lies. Voices. The sun steps down to dance on the armour, now rusted and brittle like September leaves. Through the odor of decaying man-piles, I know someone's listening, waiting for me. Christine, you haunt me - you cling like a limpet. The ghost of your pulse hammers nails in my head. We all sold our souls for a handful of ashes. We gambled together, the blame should be shared. In the wind, in the sea, whispering hate, heresy; quietly accusing me. Voices. Voices. На ветру, в море, шепчущую ненависть, ересь; тихо обвиняя меня. Голоса. Эти голоса, все, что я слышу, - это голоса. В болоте, на небе, стреляли проклятиями в моих глазах, разрезая меня бритвой. Голоса. Солнце уходит, чтобы танцевать на доспехах, теперь ржавое и хрупкое, как листья сентября. Из-за запаха разлагающихся человеческих свай, я знаю, что кто-то слушает меня и ждет меня. Кристина, ты преследоваешь меня - ты цепляешься за липучку. Привидение вашего пульса забивает гвоздями в моей голове. Мы все продали наши души за горстку пепла. Мы играли вместе, вина должна быть разделена. На ветру, в море, шепчущую ненависть, ересь; тихо обвиняя меня. Голоса. Голоса.