хочу стать крупицей всех любовников мира. пахнуть то мускусом, то молоком, то миррой. задыхаться, хрипеть, стиснув зубы, стонать, метаться по постелям, подстилкам, набитым трухой матрасам. хочу стать нежной чешуйкой кожи, частицей всех любовников мира. десятки раз воплотиться: в поцелуи до боли; в ароматные капли пота; в схватки бешеной ревности, когда довольно любого взгляда вниз для бессонницы, полной сигарного пепла; в ожерелье кровоподтеков, губами оставленных; в пекло рук, не знающих удержу, от предплечий и до ладоней воспаленных желаньем; в тоску, чей точёный сосуд бездонней с каждой встречей; в пощечину; в брошенную перчатку; в незаметные посторонним прозрачные отпечатки тонких пальцев на потемневших клавишах пианино; в сон полуденный послелюбовный, текущий мимо часовых и минутных; в опиум будуаров; в декольте из шелка, бархата и муара; в тёплый воск свечи, которая не погасла... хочу быть каждым и каждой в момент оргазма, на себе замыкая звериный экстаз планеты.
и прошу, чтобы ты со мной ощутила это. I want to become a grain of all the lovers of the world. musk smell it, then milk, then myrrh. gasp, wheeze, gritting his teeth, moan, methane for their beds, bedding, mattresses stuffed with rubbish. I want to become a gentle skin flakes, particle all lovers of the world. dozens of times incarnate: kissing in to the pain; a fragrant sweat; in a frenzied bout of jealousy when any pretty look down for insomnia, full of cigar ash; a necklace of bruises, his lips left; to hell hands, not knowing restraint from the forearms and palms up inflamed desires; a longing, whose chiseled bottomless vessel with each meeting; a slap in the face; in the gauntlet; invisible to outsiders in a transparent prints thin fingers on the piano keys darkened; sleep afternoon poslelyubovny flowing past The hour and minute; in opium boudoir; in the neck of silk, velvet and moire; in the warm wax candles, which does not go out ... I want to be in each and every moment of orgasm, closing on itself savage ecstasy planet.