From stranger to companion in strange times Bruised broken and cracked Like the one whose stories have echoed As much as her fists have landed On that dull and grainy surface With scribblings, drawings and writings— Unintentional memoirs inherited and displayed by the all-observant curator Now lackluster and forgotten От незнакомца к товарищу в странные времена Ушибленный, сломанный и потрескавшийся Как тот, чьи истории отдавались эхом Столько же, сколько ее кулаки приземлялись На ту тусклую и зернистую поверхность С каракулями, рисунками и писаниями — Непреднамеренные мемуары, унаследованные и выставленные всевидящим куратором Теперь тусклые и забытые