jabberwacky все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Решили зайти в забегаловку у выхода с барахолки как-то,
Нашли чебуречную, таджикского варианта.
Там очередь почти не двигалась, стоял в ее конце слушал.
Вот девушка, которая за кассой посетителей, обслуживала

Говорит мне: «Я вас слушаю», улыбнулся, заказал пива, гренок
Кивнула и ушла от кассы. Какого хрена?
Жду ее минут 5, приходит пацан, я продублировал свой заказ .

в блокноте царапаю строчки, в кастрюле готовится каша,
и маршем согласных шагаю от точки до точки - согласные
радио зло через зубы цедит с ударением в каждом из звуков шипящих
по ебальничку гаечный ключ: просыпайся, мой друг, просыпайся!

вставай! или нас не дождутся мушкеты и пушки. на выход!
прочисти-ка шомполом ружья, примерь свой парадный костюм очумелого психа.
оскалься! смотря в заоконный мирок, что не даст передыха,

"Create desires" отправил сообщение семье
пилот стремительно падающего в океан самолета,
обессилившего вольным полетом, осознав всю
бесконтрольность ситуации,на борту паника,
кто-то кричит, кто-то придавленный к левому борту

desires, ведь кажется проще в жизни нет ничего
придумать себе мечту, подобно племенам верящим

найдите мне нож, чтобы вскрыть упаковку -
мешок залежалый и пыльный,
в нем жизнь подыхает лежит,
я холодное выложил раме металлодетектора.
холл типографии дней - я хожу
с этим чувством стыда, что не спас эту суку -
змеей извивалась, стонала, пытаясь толкнуть
этот ком, изо рта ко мне внутрь.

ай лав ю -
тебе поют воды каналов,
холодные шпалы, стены вагонов.
ай лав ю -
вселенная тобой нашпигована,
тебя слишком много.

маленькие загоны твои,

кому, как не вам, адольф кетле
известно, сколько же еще осталось мне
съедать на завтрак бутербродов с чаем,
да, я и сам про вас уже все знаю.
из-под пера у вас сочится правда
с таким напором, с каким еще
ни один унитаз не имел дела,

томограф без стыда выдает рефлексы,
ответственность лихо срывает план действий,
я - дерево, растущее за чертой леса,
процесс фотосинтеза - моя воля под прессом.
правду спуская наружу сотнями символов,
сложенных аккуратно в запутанный паззл,
никто никогда не пройдет мимо
тех, событий что уже случились однажды.

жизнь, агрессируя, с силою локтем жмет твое горло к стенке.
витрины проспекта, словно учебники по стремлению к смерти.
время лечит насильно, круче эффект, чем от гения доктора Менгеле -
местный террариум фрау пока что еще не случалось проветрить.
пешеходы в пути, повороты железных дорог, и гудок машиниста - а поезд
уносится в даль, эта верхняя полка - точка обзора всей суеты.
мелодия тихого быта, погрузит палитру в медленный вальс,
всю жизнь по соседству с тревогой, что наша дорога ведет на пустырь.

Я курил, но не тупею -
Это все гнилой прогон.
Я – чемпион, ты – гондон.
Я хотел вам рассказать прикол,
Но не помню, о чем
Я – одарен, ты – гондон.

Ты – говно, всё – говно,

День не заладился с самого утра опять
по ящику каждое утро твердят, что мол нужно ждать,
и будет все у каждого обязательно круто
А кто-то просто, счастлив целыми днями смотря наруто

В магазине сдачу выдали рваными купюрами
ну и что мне с ней делать,
пришлось с кассиршами ругаться с дурами

Осень - это вовсе не опавшие с неба листья.
Осень слишком близко, близость самоубийства.
Рыбы тонут в мисках, пессимизм торжествует,
его мир расцветает миллионами искр.

Ножи бороздят землю,- руками прочертил линии,
движение по проспекту, утром губы покрылись инеем.
Под лед зимовать не прыгнул, как подобается рыбам,

дайте мне, наконец, зеркало,
чтоб посмотреть цвет своей души,
люди ходят,
как будто всегда на работу,
сон глушить?

пытаться, улыбаться,
будет получаться не сразу.

теплою кровью из носа
река ручейками бежит,
на брезентовой ткани круги -
расшифруй чертежи
этих бурых узоров.
соврать в них я просто не мог,
дай мне что-нибудь, чтоб приложить –
дай холодное сердце

он так хотел чтобы кто-то
вернул ему лето две тысячи седьмого,
где он не работал,
где он носил челку по горло.
он долго искал свою юность
по всем проституткам,
во всех переулках и в ссаных углах.
с грустным ебальником утром

из каменного века, попавший на праздник,
среди антенн и шумных корпоративов разных.
совсем не узнаю того, что здесь происходит,
я - Ной, плывущий на сверхскоростном пароходе,
охотник, перешедший на овощи с фруктами,
в дверях перекрестка с тележкой с продуктами.
ни в силах понять и капельки ощущений,
наверное, ты просто моя аллергия весенняя.

омья земли укрывают смиренного как одеялом,
гвозди забились в расщелины,
как один против трех в угол темных кварталов.
ни славы, ни почестей, так ни снискал он: зарыт и забыт
он в тисках закрутил свою жизнь,
погрузившись на дно, позабыв снарядить
между дней-двойников батискаф.

вы в ответе
за тех, кто закрылся у вас в туалете
вы в ответе
за то, что вы живете на этом свете
вы в ответе
за то, чтоб отдать лучшее детям
вы в ответе

хватит водить вас за нос -
пора сказать, кем я являюсь:
в самом деле, я не тот,
кого видите вы, гуляющим в моем теле.
с ним знаком мало я, стало быть,
даже руку при встрече
мне ему жать не пристало,
да и вобще, хватит о нем.

как загнать свое детство с авито?
как продать кубометры груди на циан?
что бы сделать еще для этого мира,
что бы с ним под ipod танцевать.

где купить себе новое кресло?
чтоб увидеть весь мир в гуггл-картах?
я мечтаю найти себе место,

дней у нас было так много разных:
просто хороших или по-настоящему классных,
а также, отвратительных, слишком ужасных,
тех, о которых и вспоминать не принято.
которые просто переварил я, которые просто переварила ты,
и мозг поспешил их из памяти вычистить.
но ссоры потихоньку уже стали превращаться в привычку
в пору считать, что мы даже чаще страдаем,

«Слушай, парень! На, держи это удобрение» ­
говорит Владимир Первый, как по отчеству - не помню.
А я в запое долгом, на теле - в дырках футболка,
носки в сырых кроссовках тают, организм бунтует.

В него кидают самую дешевую жрачку,
его одевают в самые дерьмовые шмотки.
Спасибо стране, она понизила цены на водку -

иногда думаешь - вот взял бы и послал все нахер:
прошлое, настоящее, будущее - все на скатерть.
я выкладываю по одному прожитые дни, рассматриваю,
калейдоскоп светит, каждый день - это новая партия.

люди теребят колоду, азартно сверкая глазами,
моя задача просто тупо скинуть балласт и уйти с татами.
ежесекундный прыжок на цветок, я - марио.

так тяжело бывает расставаться,
пусть даже на мгновение, на несколько часов.
мгновение может нам не показаться
таким коротким, все же, стоп!

давай останемся, еще хотя бы
на пару слов, на пару губ прикосновений,
давай не будем мы сейчас прощаться

Тебе сказали ночью, то что ты талантлива очень,
но с такими талантами самое то, работать в Таиланде.
Этого уже не сказали, ведь зачем разглашать правду?
Да ладно, у тебя, и помимо этого дара много талантов.

Например, дар безделия - дар беспредельно огромный,
многолитражный желудок, где дачтик уровня сломан.
Не воробей же слово! У тебя оно, скорее, сорока:

однажды произойдет то, чего отчаянно жаждет каждый -
на голову будут сыпаться каждому купюры бумажные,
словно небесная мана, и каждому - друг карманный,
если встал рано - в ход идет наичистейшая карма.

вот смс от начальника, мол, спи, мы сами справимся,
на кухню пойду - на столе ждет горячий завтрак, странно?
не завтрак, а натюрморт прямо, и в ванной

фильм только начался,
но уронен контейнер поп-корна.
потекла от губы к подбородку
и дальше по горлу полоскою кола.
разделяя, как острым ножом стеклореза,
на две равные части.
интерес к киноленте исчез -
сей процесс настигает в театре несчастий.

на задворках галактики умерли стражи,
не греет уютный скафандр на свитере,
хочется ссать, хотя только что ссал,
как конфету из фантика просто не выпилить?

сегодня настали морозы за тридцать -
не чувствую пальцы, не пашет мобильник,
от губ каждый слог слова сквозь рукавицу,

переминание с глубокой надежды на ожидание,
оджинсованная кожа тяжелого неба гладит,
а ненаглядность картины в том, что, кажется,
время отхаркивает свои сопли мне на пальто
и криками птиц рыдает.

а из шнуров от наушников, ребенок мотает
петлю перед ужином, его так душит

как обрести известность?
как как обрести известность?
я знаю самое лучшее средство,
как обрести известность.

как обрести известность?
как как обрести известность?
покончив с собою в кресле,

в промежутке утра, пока ты едешь в маршрутке,
пока хмуро слушаешь музыку, стоя с пакетом,
сознаешь чутко что - любить людей - это жутко,
а тут не автобус, а - кала брикеты с билетами.
им нужно грубо толкаться не проснувшимся телом,
в борьбе за новое свободное сидячее место,
и вместо того, чтоб продолжать сон, то и дело
тебя взбивают, как кулинарка взбивает тесто.

киты поднимаются в воздух,
киты бьют хвостами о воду,
киты живут так, как ты не пробовал,
киты умрут, как ты не захочешь.
любовь кита сильнее, чем ненависть,
проблемы китов больше чем "чтопоесть?",
ты бы убил кита, а он тебя - нет,
он - где-то на глубине, а ты...

когда от меня ты уйдешь,
за рамами окон вырвется дождь,
внизу погаснет фонарь,
как ты, не выдержав этих процессов.
свое шмотье по пакетам скидав,
спустившись по грязной парадной,
увижу, во что превратился мир весь
где нам уже больше нет места.

Конец света наступит, когда школьник случайно
Осмелится поделить на ноль и получит двойку.
Только уже не проверят его дневники родители,
И причину общей гибели уже не расшифрует ни
Один ученый, замороженный до лучших времен
В криованне лучшие времена уже не настанут.

Можешь спросить у Ванги, поссать в исток

веки смыкаются,
закрываются створки у лифта -
колеса и шестерни резко
приводят в движение пол
и я падаю вниз.
эта шахта знакомое место,
эта бездна изучена пристально.
закончится трип

тебя пугает проводка электрическим поражением,
накаливания спираль отражения ловит в плафоне
но стоя без движения, так легко ощутить жжение -
терпеть или удирать в волю от своей боли?
за тобой выбор, а диктор в телеке унижается,
читая вслух по бумажке, которую передал редактор,
он хотел бы иначе, но нифига не получается,
и он терпит сквозь зубы, контракт отрабатывая.

На овощебазе пасмурно, мы вылезли из пробирки.
Мы вынырнули капсулой из потонувшей подлодки,
чтобы идти по граблям, сквозь проемы квартиры
и тысячу и один способ употребления водки.

В крови твоей лайм - это промилле пьяного донора,
и о чем эти мысли в твои пять часов утром?
Кожа завернута натуго, нассано за ларьком,

в этом году президенту не придется
заучивать текст послания своему народу,
время расслабиться, набрать кредитов,
свалить из зассаного серого города,
бомжи беззубые улыбаются, глядя олигархам
в карманы глубокие, помня о том,
что скоро они сообща пустят соки,
широко открытым, набитым криками ртом.

я придумал так много деталей
к историям тем, что уже рассказал,
но всегда отрицал этот факт,
что в рассказах
рассказчиком был пиздобол.
петь про чувства убитые кем-то
с азартом лоха,
что в плацкарте

души эксгибиция будто бы стала традицией,
словно ампулой шприц, лицо наливается кровью,
но для тех, кто не понял, гонево - принцип
беспринципных пони, а цирк репетирует номер.
мои факты неточны, кислые доводы в силе —
это автодоводчик - незаменимый рабочий,
попеременно точки с тире
вытисняют буквы со строчки, мое мнимое — точно.

море, расскажи мне
правда ли, что каждый день
отнимает кусок нашей жизни?
правда?
я не хотел бы почувствовать
себя ни на грамм меньше
правда.

мне выйти из дома
теперь как-то дорого.
бродский не сказки порол,
ведь полсотки метро -
как-то холодно топать пешком
сквозь полгорода.
ныне район обитания мой лишь
компьютерный стол

будем жить в старой хрущёвке
где-то на окраине города,
будем работать по десять часов в сутки,
чтобы реже чувствовать голод.
но на страницах счастливых книг
нас будет настигать отчаяние:
мы будем плакать и улыбаться там,
вместе с ее героями.

идут люди по асфальту, еле перебирая ногами,
на рынок попали будто бы и не были здесь никогда
"дорогУ!" орут старые мужики с усами,
насекомые прилипают на их липкий пот со лба.

С прилавков гнилых протекает гнилая слива,
С прилавков гнилых сыпится сыпится гнилая речь.
все перекошены продавщицы и стоят все очень криво,

научи зарабатывать деньги,
чтоб обеспечить нам жизнь
в эпоху машин, их железных пружин
что за шиворот лезут петлею,
вводя под режим.
научи, покажи, как собою владеть
в те моменты, где я одержим
этой жаждой крушить

не давай никому мой номер -
хватает и так невнятных знакомых.
и мне не нужны те «але, ты узнал???»
да я знать не желаю, и что в том такого?
не жду неизвестных людей себе в жизнь,
мне на хер не сдались,
я не знаю что в этом плохого.
не давай моего телефона,

не зови меня гулять,
не зови меня тусить.
никуда я не пойду -
ни с тобой - вообще ни с кем.
ни туда и ни сюда,
ни в театр, ни в подъезд.
я хочу сидеть один
мне с собою интересней.

о боже, это же просто недосягаемый космос -
недосягаемый, и так незнакомый мне космос,
любую минуту в своем одиночестве я променял
бы на миллионные доли секунды с тобою.

не задумываясь снял бы куртку, вылез наружу,
в другом обличье, в бесформенном теле из облаков
кружев, о космос, о недосягаемый космос,

вы просто хотите слишком многого,
а, формулируя желание,
лишь крутитесь вокруг и около,
не решаясь произнести вслух и слова,
пусть и самого короткого.
вам стыдно признаться,
стыдно показать искренние эмоции.

Единственное сейчас адекватное занятие -
Мечтать, как падаешь в объятья кровати.
Спать - вот желаемый план мероприятий.
И нет ничего для меня приятней

Хочу спать даже больше, чем переспать.
Дойти до этого, как подняться на пьедестал.
Я б не стал выбирать в жизни самое главное,

мерцают огни разноцветные, холодный неоновый свет.
немодные клубы, цветные туалеты, танцпол мелькает браслетами.
черная-черная ночь порошком, вокруг паука обвивается кокон,
блестки под потом, оранжевый сок входит бабочкой-болисонгом.
свечусь, как измазанный фосфором, бьются в угаре артерии,
бежит разноцветная кровь в моем теле, и то капитуляции флаг.
фактически, я навязал себе, все нужные для танца движения,
на деле же - просто молча сдыхаю не в такт, корча экстаз.

я в жизни этой
не очень-то хочу работать,
хочу часто заниматься сексом
и путешествовать много,
хочу не чувствовать голода
и постоянно иметь возможность,
если сильно припрёт,
зашивать собеседнику рот.

…медленный танец стальных лебедей
на белой по бумаге, в холодной воде…

Руки рисуют прекрасные картины,
в которую вкладывают по капле мечты.
Их не запрятать в микрометры грима -
в оттенках палитры живем я и ты.

ты мне о чем-то хотел сказать не прожевавшим пищу
ртом, а потом, кажется, передумал, подавившись куриной
костью, и все, я теперь никогда истины не узнаю,
но вместе с тем задумался - ведь, наверное, не уютно
умирать в дорогом ресторане по вине ощипанной курицы.
звуки дороги с улицы, люди повернулись в мою сторону,
а я достал телефон и продолжил чтение чака паланика,
представляете, там женщина рисовала, рисовала старательно!

не нравится мне вовсе то, что происходит со мной,
хотя все, в порядке вроде б, вот работаю на заводе,
по девять часов на дне, просиживаю свои штаны,
а позже, на парах вечером вижу наркоманские сны.
есть даже где жить, и что поесть - тоже есть,
дни идут размеренно, плавно, нет даже сил на стресс,
на транспорте городском регулярные путешествия,
толкания, обступание ног, но это не злит и не бесит.

В каждом взгляде и в каждом облаке пыли,
в шуме листьев и в мягком пении птиц,
ночью - в лампах, что еще не остыли,
днём - в чертах незнакомых мне лиц.

В коридорных тисках сетей гипермаркетов,
отражении глаз у игрушек обиженных,
промеж строчек стихов, обернутых в бархат,

кто-то нарочно кинул камень в воду, а глупая собака
радостно за ним бросилась. я сижу свесив ноги с
набережной,летают чайки по воздуху, созерцаю -
просто кажется в такие минуты - даже смысл жизни
не нужен, и, как бы, вроде, я готов просто взять
и спрыгнуть в эту бездонную лужу, но нужно ли?
миллионы молекул бомбардируют редуты покровов
моих пор закупоренных жизнью,

голоса поколения сливаются в плаче,
мы могли стать хоть кем, и хоть что-то да значить,
но на ушатанных вансах, вслед за солнечным зайчиком,
сквозь баллансовый чек, несли себя к кассе - потрачено.
и каждый провалом не был, то чьих-то усилий вектор,
причина бессонных лет, безмерной любви объект.
но только, все же, неслись дети, мимо советов плетей,
сквозь проблемы десятилетий, дожевывая чебурек.

спи, моя радость, усни.
а грусть - поднимайся, паскуда.
на этой маленькой кухне
наше время уходит так глупо.

давай же, наваливай грязи,
время - фигня,
разгребем, как конструкторы лего.

Мои проблемы, несомненно, самые сложные, твои не стояли и рядом
Ставлю кипятиться электрический чайник, меня ждет чай с шоколадом
Буду думать о том, какому же мужику отдать свою страну в руки
Чистое и светлое будущее обещают высокие люди из ноутбука

Все рвутся в государственную думу, там с утра и до ночи люди думают
И лишь для ускорения полета мысли пригласили николая валуева
Он выдвигает идеи, которые до этого никому не приходили в голову

не смей сомневаться
в своей правоте, не смей
сомневаться в том,
что ты абсолютно не прав.
за каждое слово ты будешь
нести персональный ответ,
за каждое действие
заплатишь непокрываемый

Мое развитие всегда опережало количество лет прожитых,
У меня не было во дворе ни одного друга сверстника.
Они пили пиво, пока мы гуляли, я - ел мороженное.
Смотрел, как они целовались с девочками, отвлекаясь

Перед зеркалом даже иногда оттягивал вниз нижние веки,
Тогда картинка в глазах слегка тускнела и искажалась.
Мне, в принципе, нравилось свое размытое отражение,

А вы всё сидите в пекарнях,
Жрете пеканы, как пеликаны.
Тут люди не могу покушать в столовой -
Послушай, как рвутся пуканы.
Это не очень, блин, эстетично,
Но и вы тоже не слишком-то дипломатичны,
Мы видим за стеклами жирные щи,
Они нам кажутся чем-то странным:

ничего не бойся -
мы проснемся,
не бойся,
мы проснемся живыми,
обязательно
проснемся живыми!
ничего не бойся,
лишь держи в голове

прошу, найди меня снова
на замерзших осенних прудах,
в потертых преждевременной
жизнью морщинах.
я невольно прячусь за ширмой,
невольно себя закопал,
найди меня,
докажи, что мы еще живы.

время - материал скатерти лежащей на столе "сабвэя",
лампа накаливания рушит свои препятствия на пути к тени,
каждый день нараспашку выбиваю с ноги себе новые двери,
и каждая дверь закрываясь перерезает на память кусок материи.

круговорот вещей, но будь уверен, что здесь есть все,
для того, чтоб ты стал на ужин сыром с плесенью, азиатом
на зашкваренной кухне стучащим салаты для сендвича массой

рад, что завтра не на работу,
рад, что рэпом не заработал.
хорошо, что по проводу бегает ток,
ведь без тока грустнее чуток.
рад, что в метро не тормознули менты,
рад, что давно все рассосались мечты.
рад, что я - новая реплика в жанре
музыки (музыки) из пустоты.

Да, вам повезло: в квартире потоп.
Всем бедам назло вдоль стены плывет плот,
На плоте сидит кот.
Плывут табуретки и тапки,
Игровая приставка, под чайник подставка,
Иконка, заколка, колонка, негатив фотопленки.

Ты в мокрой футболке и туш растекается -

Высокие высотки выжимают стопроцентные соки
Из стоящего рядом со мною индейца чароки
Рвет на себе перья, стоя у автомата с колой
Убивается, шевелит скулами он, полуголый

Шприцы раздают три промоутера из эльдорадо
Я съезжаю вниз по перилам заблеванной парадной
День не задался, если не уступил в автобусе место

Знаешь, я бы замутил ремонт,
Поставил нам окна,
Провел бы в комнату медь,
Натянул потолок -
Сделал бы то,
Что положено мужу уметь.
У меня б был набор инструментов:
Дрель, перфоратор, болгарка

этот город на болоте на болте вертел кто ты,
этот город построили там где он быть не должен.
этот город своим видом вызывает рефлекс рвотный,
это город превращающий живых в усопших.
(х2)

это город двух тэц, превращающих свежий воздух в тучи,
покуда уголь, на своем горбу тащат усталые грузчики.

я всего лишь обычная бот-программа,
и я общаюсь с тобой, лишь потому, что так надо.
в меня вложены кодом жизненные процессы,
но ты не думай, я общаюсь без малейшего интереса.
я всего лишь обычная бот-программа,
и я общаюсь с тобой, лишь потому, что так надо.
в меня вложены кодом жизненные процессы,
и им вообще плевать как работает сердце.

как рыбу на столешницы кухонь,
с томатным соусом в жабрах -
от крюка ее челюсть вспухла,
металл поразвеял всю наглость.
так и нас скоро выловят, нахрен,
рукава алкашей в рваных фуфайках.
тяжелеют от дней аноркаки -
не ускоришь на найках.

поговори со мной еще, пожалуйста.
первый звонок - это так важно.
я так устал сегодня, но с то-
бой солнце бежит по небу дважды
в день. Самый первый
перламутрового утра крик.
ведь я
казался таким сильным се-

праздник имеет нелепое свойство
рано или поздно заканчиваться,
и как бы завершение не оттягивать -
оно ворвется на большой скорости,
причем, как обычно, не вовремя,
даже если не хотелось праздновать,
оно застанет врасплох обязательно
танцующего тебя на столе голым.

сказал все что думаю, но проще и меньше,
решил выйти на чужой для себя остановке,
озираюсь по сторонам - ядовитая змея
лечит, бессмысленно впрыскивая яд в
область совести, нА голову опадает с
деревьев перхоть июля, зачем я здесь?
это незнакомый мне спальник, зачем сюда
приехал?, кого здесь жду я? но в реке моих

мало спал, много сидел.
хотел принести пользу - не принес.
не доделал ни одно из дел,
все то, что услышал, не принял всерьез.
все то, что увидел, уже позабыл,
тому, что начал - положил конец.
уже не люблю то, что любил.
пиздец

agfa аудиопленка, старше винды миллениума,
заводская наклейка с угла скручена возрастом.
под шум из колонки двухкассетного детства
Браен Уорнер бьет из памяти по ушным перепонкам.
я, казалось бы, просто, в этой гонке за взрослостью
мчал по радуги отбликам, парой ног.
я, казалось бы, просто, мог свалить все на возраст,
ведь решения, в общем-то, будут нужны лишь потом.

ветер перевернул урну,
урна - нутро наружу.
хлопок двух суховатых рук –
щелчок - пространство поделено.
кому-то досталась река,
а неудачникам досталась суша.
рейс отправляет к нам тебя
околоплодным течением.

я начищаю ботинки ваксой
повязываю себе галстук
рубаха строго отглажена,
но вот чувствую себя скверно
я угрюмый президент
на этой вашей угрюмой планете
мне нужно принимать решения,
чтобы эта планета вертелась

мам, расскажи-ка, что такое чайлдфри, а?
мам, расскажи, давай, мам расскажи.
мама от злости едва не дрожит,
разум ужаленный просит: держись!
спит в кресле батя пьяный, будто не жив,
ужин остыл уж, телевизор жужжит,
вены на лбу ее вышли пружинами,
в тусклых глазах проигралась вся жизнь.

самая длинная ночь позади,
где-то в темных глубинах
разгорается солнечный диск,
чтобы утром осесть
на рубашки фланели.
сквозь окно розовеет
и мрак расступается
в стороны, мигом – выгнан.

«У каждого человека есть хобби», - сказал Эдвард Гейн,
Прихлебывая чай из фарфоровой кружки. Вести счет убитых.
На сегодняшний день людей не представляет ему интереса,
Луна, его сутулая фигура отбрасывает на голую стену тень.

Желтая струя сбивает муравья с ржавого ободка сартира,
И, кажется, что нет более подходящего для него мира,
Чем этот, о котором он так много читал в детстве,

пусть жизнь - полоса инерции,
пока в груди колотится сердце,
фотографии прошлых дней
кажутся большим, чем просто проекцией.
сочетание нескольких линий
и векторов вокруг человека -
это памятник моменту времени,
пути к которому больше нет.

Я отказываюсь говорить о чем-либо, Я перестал с вами разговаривать впринципе
Я просто ушел наворачивать круги по городу, если вы не поняли,
Мне бы найти себе адекватное занятие, чтобы знать куда подать себя
В то времы пока ты сидишь у окна, думаешь о нем куришь и давишься кофе

Если в магазине мне взвесят слишком много времени, за которое я расплачУсь даже не забрав сдачу
Убежав радостный, показать улов родителям, его растеряю пока бегу до своего подъезда,
В поисках связки ключей в кармане выроню половину,

я строил ракету всю свою жизнь,
чтобы лишь подобраться к тебе.
с любовью в каждом движении,
с надеждою в каждом ударе сердца.
расписал наперед наши дни,
наивно, как будто Джей Гэтсби,
но был честен в каждом из действий:
либо - ноль, либо - вместе.