в.п. все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

Без году неделя,мой свет,22 смс назад мы еще не спали,40 — даже не думали,а итог — вот оно и палево,мы в опале,и слепой не видит,как мы попали и какой в груди у нас кипяток.
Губы болят,потому что ты весь колючий;больше нет ни моих друзей,ни твоей жены;всякий скажет, насколько это тяжелый случай и как сильно ткани поражены.
Израильтянин и палестинец,и соль и перец,слюна горька;август-гардеробщик зажал в горсти нас, в ладони влажной, два номерка;время шальных бессонниц, дрянных гостиниц, заговорщицкого жаргона и юморка;два щенка, что, колечком свернувшись спят на изумрудной траве,сомлев от жары уже; все, что до — сплошные слепые пятна, я потом отрежу при монтаже.
Этим всем, коль будет Господня воля, я себя настарости развлеку:вот мы не берем с собой алкоголя, чтобы всё случилось по трезвяку;между джинсами и футболкой полоска кожи, мир кренится все больше,будто под ним домкрат; мы с тобой отчаянно непохожи,и от этого все забавней во много крат;волосы жестким ворсом,в постели как Мцыри с барсом, в голове бурлящий густой сироп;думай сердцем — сдохнешь счастливым старцем,будет что рассказать сыновьям за дартсом,прежде чем начнешь собираться в гроб.
Мальчик-билеты-в-последний-ряд, мальчик-что-за-роскошный-вид.Мне плевать, что там о нас говорят и кто Бога из нас гневит.Я планирую пить с тобой ром и колдрекс, строить жизнь как комикс,готовить тебе бифштекс;что до тех, для кого важнее моральный кодекс — пусть имеют вечный оральный секс.
Вот же он ты — стоишь в простыне как в тоге и дурачишься,и куда я теперь уйду.Катапульта в райские гребаные чертоги- специально для тех, кто будет гореть в аду.

В моей судьбе есть только ты,
Одна любовь и боль моя.
С тобою повстречались мы,
Родная женщина моя.
То ли на радость то ли на беду,
Ты знай, что я тебя одну люблю.

Все для тебя: рассветы и туманы,

ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком
лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет липкой самбукой и табаком
в пятницу народу всегда битком
и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, босиком
у нее в руке босоножка со сломанным каблуком
он хохочет так, что едва не давится кадыком

черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье

сколько их сидит у тебя в подрёберье, бриллиантов, вынутых из руды, сколько лет ты пишешь о них подробные, нескончаемые труды, да, о каждом песенку, декларацию, книгу, мраморную скрижаль – пока свет очей не пришлет дурацкую смску «мне очень жаль». пока в ночь не выйдешь, зубами клацая, ни одной машины в такой глуши. там уже их целая резервация, этих мальчиков без души.

детка-детка, ты состоишь из лампочек, просто лампочек в сотню ватт. ты обычный маленький робот-плакальщик, и никто здесь не виноват. символы латинские, буквы русские, глазки светятся лучево, а о личном счастье в твоей инструкции не написано ничего.

счастье, детка – это другие тетеньки, волчья хватка, стальная нить. сиди тихо, кушай антибиотики и пожалуйста, хватит ныть. черт тебя несет к дуракам напыщенным, этот был циничен, тот вечно пьян, только ты пропорота каждым прищуром, словно мученик себастьян. поправляйся, детка, иди с любыми мсти, божьи шуточки матеря; из твоей отчаянной нелюбимости можно строить концлагеря.

можно делать бомбы – и будет лужица вместо нескольких городов. эти люди просто умрут от ужаса, не останется и следов. вот такого ужаса, из малхолланда, сайлент хилла, дурного сна – да, я знаю, детка, тебе так холодно, не твоя в этот раз весна. ты боишься, что так и сдохнешь, сирая, в этот вторник, другой четверг – всех своих любимых экранизируя на изнанке прикрытых век.