Однажды из гавани порта Мотрилл Отправлялся в родные края белоснежный фрегат Уносящий на борту печальную девушку, Бывшую в трауре и слезах.
Навстречу им держал путь угрюмый корабль, В трюме которого был заключен Опасный преступник - сеньор убийца и вор
Убийца и дева лишь на мгновенье Скрестили свои обречённые взгляды, И их судьбы, казалось, навсегда разошлись В водных просторах океана
С тех пор по ночам к деве стал приходить богомол безмолвный как тень Он тихо входил и молча стоял, Подбирая простые слова
Убийца и дева друг друга нашли У судьбоносной реки. Убийца сидел на пустом берегу И считал на воде круги
Он зарядил пистолет и сказал: "Хорошо когда цель далека Настолько что чувствуешь кончик ствола За тысячу миль от себя"
А дева ответила: "Да хорошо, Что солнце от нас высоко" И сбросила камень с души Под ноги злодею-врагу
У девы на платье сидел богомол, Неподвижный как изумруд. Он так и не смог подобрать нужных слов И не смог ничего сказать One day from the port of Motrill I went to my native land white frigate Blowing on board a sad girl, Former in mourning and tears.
To meet them was the path of a gloomy ship, In the hold of which was concluded Dangerous criminal - seigneur an assassin and a thief
The killer and the virgin just for a moment They crossed their doomed glances, And their fates seemed to have gone forever apart In the ocean
Since then, at night, the mantis began to come to the maiden speechless like a shadow He quietly entered and stood silently, Selecting simple words
The murderer and the virgin each other have found At the fateful river. The killer was sitting on an empty beach And counted on the water circles
He loaded the gun and said: "It's good when the goal is far away." So much so that you feel the tip of the trunk For a thousand miles from himself "
And the virgin replied: "Yes, well, That the sun is high from us " And threw the stone from the soul Under the feet of a villain-enemy
At the maiden there was a mantis on the dress, Motionless as an emerald. He could not find the right words And I could not say anything