Любовь моя, Надя Измайлова, 12 годочков без малого, уснула на белой кровати В соседней четвёртой палате.
Ах, после ночной операции. Склонились над нею акации, И птицы почти без усилья Проносят звериные крылья.
Когда "заморозка"кончается, На ниточке сердце качается, Мгновенье ещё - и очнётся На дне ледяного колодца.
Успеть за секунду до гибели, Чтоб крепи кирпичные выбили. Худые мальчишечьи руки В муке штукаторной и муке.
Мы вылетим в окна широкие, Где звёзды глядят волоокие, И рядом - к кровати кровать - Мы будем по небу летать.
Кто болен, тот жив и надеется, Что гипс, как мука перемелется, А память, как ветки акаций, Всё будет над сердцем склоняться. My love, Nadya Izmaylova, 12 years without small, fell asleep on a white bed In the next fourth ward.
Ah, after a night operation. The acacias bent over it, And birds are almost without effort Bring animal wings.
When the "frost" ends, On the thread, the heart swings, Instant yet - and wake up At the bottom of an ice well.
To be in time for a second before death, To strengthen the brick knocked out. Thin boyish hands In flour stucco and flour.
We will fly out into the windows wide, Where the stars are staring, And next to the bed is a bed - We will fly through the sky.
Who is sick, he is alive and hopes, That the gypsum, as the flour will be moved, And memory, like branches of acacias, Everything will be bent over the heart.