21 Смерть и воин.mp3
За далекие пригорки
Уходил сраженья жар.
На снегу Василий Теркин
Неподобранный лежал.
Снег под ним, набрякши кровью,
Взялся грудой ледяной.
Во все глаза гляжу на ОхтуВо все глаза гляжу на Охту
Мешают слезы и туман
От слова "Родина" я глохну
И только слышу - "эммигрант"
Так далеко, что я не верю в существование твое
И это горше, чем потеря, чернее, чем смерть
И вранье, мой Петербург.
Мой мертвый всадник плывет в тоске,
Начинаю с кофеНачинаю, как всегда, с кофе.
Как обычно эту жизнь, впрочем,
солнце вляпалось в мои строфы,
те, что только родились ночью,
непривычно. От такой правды
даже в комнате моей ясно;
солнце вляпалось в окно взглядом –
сразу видно, что стекло грязно.
Скука, пурга, температура, Ты..Скука, пурга, температура, «ты»
можно добавить, как в чай соли,
так, вспоминая тебя, нет боли,
но что-то более, чем воды
в море, где горизонтальность волн
переливает друг в друга силу.
Может быть, ты говорила: «милый»,
только не мне, как и чаек стон –
Холодно, сыро, темно и ветреноХолодно, сыро, темно и ветрено…
То, что я жив, говорю уверенно,
но оставляю на всякий случай
в голосе ноту для отступления.
Нет, не терзают меня сомнения,
что-то другое, другое мучает.
Сам себя спрашиваю: не лучше ли
ухнуть в запой – пропади всё пропадом! –
Этюд расставанияВот подумай – погляди, как мы расстались.
Друг без друга не могли и полминуты.
И казалось, это правда, если… что-то…
Всё! Потоп! Конец! Крушенье!
Или это не любовь была, но встречи?
Вряд ли. Сердце замирало,
было больно от простого.
Очень. Где-то выше сердца