Страшно думать о том, Как они отстояли свой дом, Свою жизнь,свою веру и славу. В ходе страшного голода Разум был жив, И народ наш душой непоколебим. Только шепот сквозь сны: "БЛОКАДА". В ленинграде в ту пору бушует зима, И согреться, наверно, все только мечта. А над городом тревога и бомбы летят... Только пушкина книга, подарена мне, Со слезами ее разжигаю в огне. Разжимаю замершие пальцы... БЛОКАДА. Голод город застал, Он оцеплен кругом, А враги объедаются жирным пайком. А на улице те, кто присел,не встают, И за корочку хлеба, казалось, убьют, Только то, что единым трудом его ждут. Слава Господи, я еще жив... Блокада... Но надежду, конечно, никто не терял И в попытках прорыва солдат наш стрелял, И за каждый кусочек земли - им медль. Я рыдаю и детям своим говорю, На коленях стою и благодарю: "Спасибо, город, что выстоял БЛОКАДУ!" It's scary to think about, How they defended their house, His life, his faith and glory. During the terrible famine The mind was alive, And our people's soul is unshakable. Only a whisper through dreams: "BLOCKADE". In Leningrad, at that time, winter was raging, And to be warm, probably, all only a dream. And above the city, alarm and bombs are flying ... Only Pushkin's book, presented to me, With tears I kindle it in the fire. I unclench frozen fingers ... BLOCKADE. Hunger found the city, It is surrounded by a circle, And the enemies are overeaten with fatty rations. And on the street those who have sat down, do not rise, And for a crust of bread, it seemed, they would kill, Only that they are waiting for him by a single effort. Thank God, I'm still alive ... Blockade... But hope, of course, no one lost And in an attempt to break through the soldiers, our shot, And for each piece of land - they are slow. I'm crying and telling my children, I stand on my knees and thank: "Thank you, the city, that you stood the BLOCKADE!"