БаронВ окне лукавая луна,
В лучах ея лежу одна
Во власти дум, какой же глупой я была.
Мерцают свечи томныя
В алькове, и постель моя
Украшена, как водится, цветами зла.
Я жду его,
ДжабраилДудел Джабраил мне в большую дуду,
Как омейя друг друга валили.
Я слушал себе и метался в бреду
Бросающей в жар джахилии.
Я знал, что бессильны седые врачи –
Ты одна лишь помочь мне смогла бы.
Мы уйдём на Ясриб и получим ключи
Милораду ПавичуДолгая счастливая жизнь каждому из Тебя.
В этом мире не живут вечно, потому не живут не любя.
…И вниз по каналу всё дальше туда, где скалит клыки ноябрь,
Чтоб после драки махать кулаками и кричать: «А ты бы!.. А я бы!..»
Припев:
Кто перетянет рваную рану улиц суровою ниткой?
Кто улыбнётся тёмных парадных беззубой улыбкой?
От Балтики до АдриатикиНу что ж, проходите, раз уж пришли вы.
Ну как там в Париже? Хотя, впрочем, мне всё равно…
Нас с мужем прижало судьбою глумливой,
И наша любовь «Лузитанией» села на дно.
Я песни плясала на сцене у базы в Рехау,
Своей красотой ослепляя командный состав.
Но пела ему лишь, künstvoll вздыхая.
Севастопольские медсёстрыКогда дискотек канонады
Хмельных упокоят повес,
Когда пожилые наяды
Отступят, не взяв Херсонес,
Тогда чумными форпостами
Пойдут еле слышною поступью
Сквозь смерти набаты победные
Сёстры мои милосердные.
Ты скажешь-Дудаев...Из спячки вставали люди и танки,
Отечество кутал приятный нам дым.
И дождь, моросящий на башню Останкино,
В «Инвайт» наших чувств добавил воды.
Вот так. И рискуя, что останусь не понят,
Тебя я сказал: «Да это сон наяву!»
Сказал, что Сергей я сегодня Супонев,
Целлулоида ярче«Ты собираешь несчастных немых,
И в этом ты очень похожа на паперть», –
Учили меня с ногтей молодых
Луи и Огюст – мои папа и папа.
А далее всё по избитому плану:
Скорей, s'il vous plaît, занимайте места –
Поезд в минуте от Ла-Сьота…