приёмник трещит третьи сутки в пыли и голос скрипит на звенящем стекле антенной кривой на обломках повис на радиостанциях вновь беспредел
вокруг кутерьма, вдали смутное что-то как ядерный гриб надвигается, стонет звенят в колокольне упавши породы знобит окружение воздух песочный
простительно вороны давятся вздохом клюют мертвецов и невыживших братьев пустынная область закрыта острогом огромным, как лунный, истоптанный кратер
искрит телевизор, как сквозь амбразуру виднеется внутренность огненных криков подвешенны с окон трёхногие стулья заржавены вусмерть калитки.
я видел как с тамбура сонных идиллий бессонную жизнь на военном одре стабильных животных инстинктов не стало за разумом недолюдей
и матери криками будят детей — очнись. их бесслезный и высохший взгляд на радиостанциях вновь беспредел там смокинги хитро кого-то винят. Receiver bursting third day in the dust and the voice creaks to a ringing glass antenna from the wreckage hanging curve on the radio again chaos
mess around, away something vague as the mushroom cloud is coming, groans ringing in the bell fallen down rocks chilly air sand environment
forgivable crow choke sigh peck dead brothers and nevyzhivshih desert area is closed the prison big as the moon, crater trampled
TV sparks, as if through a recess you can see the interior of the fire shouts suspended from the windows trёhnogie chairs zarzhaveny vusmert wicket.
I've seen a vestibule sleepy idylls sleepless life on a military bed stable animal instincts It was not for the reason nedolyudey
and cries of mothers of children wake - Wake up. their eyes tearless and dried on the radio again chaos there tuxedos cleverly someone to blame.