Обнимают руки иссохшими пальцами пыльный туман. Вдыхают лёгкие глотками смелыми вольный дурман. Продают с магазинным блеском наскальные надписи предков. Веселится стая бездомных собак - но крайне редко. Глянец на мраморе. Скатерть искомкана. Хочется плакать... Герою - почести. Тюрьма переполнена. Властвует слякоть...
Отпевают покойника и только по праздникам сыт крематорий: Ублюдок-аптекарь с Россией-вдовой заключил мораторий. Полоснули рубцом дарьмового свинца, - дождь смоет кровь. Мечтают дамы вцепиться в глаза вальтов из ЦК, А они подставляют бровь...
Припев: А мы больше не фантики - - мы склонны к новой романтике!
Официальная пресса - гигантская крыса: забыт кроткий нрав. Разухабистый мэр: «Трезвенник-режиссёр оказался не прав!» Как похмельный синдром у столичных воров, черпаю до дна Пепел страшных костров, изувеченных снов, осквернённых крестов...
Припев. Hug your hands with withered fingers in a dusty mist. Inhale the lungs with bold bold free dope. Sold with store shine ancestral cave inscriptions. A pack of stray dogs is having fun - but extremely rarely. Gloss on marble. Tablecloth iskomkana. I want to cry... Hero - honors. The prison is full. Slush reigns ...
They funeral the dead man and only on holidays the crematorium is fed: Bastard pharmacist with a widow of Russia has concluded a moratorium. Scarred with a scarlet lead lead - the rain will wash away the blood. Ladies dream to cling to the eyes of the Valts of the Central Committee, And they put an eyebrow ...
Chorus: And we are no longer candy wrappers - - we are prone to new romance!
The official press is a giant rat: a meek disposition is forgotten. The razubaby mayor: "A sober director was wrong!" As a hangover syndrome in the capital thieves, I scoop to the bottom The ashes of terrible fires, mutilated dreams, desecrated crosses ...