невесомость - предел. я падаю с орбит на землю, с глазных яблок - в бесконечность. весь бред учел. я бы поставил запятую меж оконных рам и стер. happiness in my soul с зеленым оттенком непривычной не боли. непривычно не помнить, а так отдаться хочется полетам в пропасть.
небье лицо, изящно морщась от злобы, выльет тонны отчаянной грусти на головы беспомощным, дабы вас больше не привлекал тот космос, который вы зрели на постерах.
мои вены - граница, что ты не переступила бы, а, запнувшись, сказала, как просто летать. поступью по наивным мечтам. мы - я - ты - чужие. но не дам соврать, наполняя ваши глаза несвязными речами. все беды - лафитом, но не залить им раны. вылюбив наивных дур, останься не с той. сдавливая костлявых коршунов ладонями под звук - любовь - любимый аккорд. удары сердца разрывают твои клетки ты чувствуешь боль? наполняя блокнот Маяковским, которого ты зрел на постерах. почувствуй балласт - сердце-камень, он поможет тебе спастись.
припев (астронавт)
вели мне пасть пред тобой смиренно, заряжая пластик в пистолеты. улыбайся. все пустили по пизде, только рюмка на столе, а вино в глотках.
лебедь
город клеймил закатом, влёк в объятия баритонов, где внутри ноль по Фаренгейту - дай сорваться в холод и задыхаться комой, где альянс под стать признаньям - груды макулатуры в опустевшей спальне. а я б взвалил на плечи тяжесть лабиринтов Фавна и загрузил по когитаторам алгоритмы в Тартар. до Гая Монтэга в бескрайних побегах от самого себя. дай мне повод всё потерять. а ливень в стаккато на крыльях заката несётся к границам эмбарго, где были луна лишь и солнце. алый рассвет все преломлял мне векторы, я по ветрам колеблем и тысячекратно ветреней слепых безумцев, что вломятся на Ноевы ковчеги, когда всё канет вновь в исходную плачевность. к первозданному хаосу - вечно молчит Дамолкл. и космос проникает в вечной ночи в аорту. morgue
weightlessness is the limit. I fall from orbits to the earth from eyeballs to infinity. All nonsense has taken into account. I would put a comma between the window frames and erased. happiness in my soul with a green tinge of unusual no pain. it’s unusual not to remember and so I want to surrender to flying into the abyss.
a non-sky face, gracefully wincing with anger, will pour tons of desperate sadness on their heads helpless so that you are no longer attracted to that cosmos, which you ripened on posters.
my veins are the border that you would not step over and, stumbling, she said how easy it was to fly. gait on naive dreams. we - I am - you - strangers. but I won’t let you lie filling your eyes with incoherent speeches. all troubles - Lafite, but do not fill them with wounds. after loving naive fools, stay with the wrong one. squeezing bony kites with palms to the sound - love - favorite chord. heartbeats tear your cells do you feel pain filling the notebook with Mayakovsky, which you matured on posters. feel the ballast - heart-stone he will help you escape.
chorus (astronaut)
lead me to humbly before you, loading plastic into guns. smile. everyone let out on pussy just a glass on the table and wine in sips.
swan
the city was branded with a sunset, got into the arms of baritones, where inside is zero Fahrenheit - let go cold and choking on a coma where is the alliance a match for confessions - piles of waste paper in an empty bedroom. and I would shoulder the weight of the labyrinths of Faun and uploaded the algorithms to tartar on the cogitators. to Guy Montag in boundless shoots from myself. give me a reason to lose everything. and rain in staccato on sunset wings rushing to the borders of the embargo, where the moon was only the sun. the scarlet dawn refracted me vectors, I'm swaying in the winds and thousandfold windy blind madmen that break into Noah’s arks, when everything sinks back into the original deplorableness. to primal chaos - Damolkle is silent forever. and the cosmos penetrates into the aorta in eternal night.