Текст песни Модель для сборки - Михаил Кликин - Мужик

Исполнитель: Модель для сборки
Название песни: Михаил Кликин - Мужик
Дата добавления: 04.01.2016 | 17:07:46

Просмотров: 16
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным

Здесь расположен текст песни Модель для сборки - Михаил Кликин - Мужик, перевод и видео.

Кто круче?

Модель для сборки

или

Леонид Каганов

- Анна! Поди сюда! Анна! - кричала старая Агафья в завешенное пожелтевшим тюлем окно с растрескавшимися наличниками. Никто не отзывался. Она постучала сухим кулачком в дребезжащее стекло и, прильнув к нему лицом, заглянула в избу. Но толком ничего там не разглядела и вновь закричала: - Ты спишь что ли? Выдь на минуту! Анна! Эй!
Было раннее августовское утро. Опухшее розовое солнце нехотя поднималось над далеким лесом. По земле стелились седые полотнища тумана, цеплялись за кусты, за изгороди, стекали в низинки, завивались локонами под ленивыми порывами только что проснувшегося утреннего ветерка. Стояла прозрачная тишина. Лишь где-то вдалеке считала чужие годы кукушка, да четыре деревенских петуха устроили привычную утреннюю перекличку. Не мычали коровы, не блеяли козы, не тявкали собаки - деревня умирала, доживала последние годы, постепенно кончалась от старости.
Когда-то, давным-давно, здесь было почти сорок дворов, стояла церковь, в тридцатом году разрушенная большевиками. В свое время была в деревне и каменная двухэтажная школа-шестилетка, построенная советской властью, и свой медпункт, и почта, и телятник, и птичник... Теперь же все заросло крапивой и иван-чаем, чиканом и лебедой. Даже грунтовая дорога, что прежде рассекала деревню вдоль, оказалась нынче никому не нужной и постепенно исчезла под широкими листьями лопухов. Брошенные осиротевшие дома с выбитыми окнами и вросшими в землю дверьми потихоньку гнили. Ломались под собственной тяжестью стропила, проваливались крыши, рушились пустые дворы. И только бревенчатые срубы, с головой заросшие дикой травой, еще стояли, не сдаваясь неумолимому времени... И казалось странным, как в этом забытом уголке еще живут четыре дома, четыре избы. Невероятно, но в затерянной деревне еще как-то жили четыре старухи...
Агафье было зябко, и она поплотнее запахнулась в рваную телогрейку и поправила серую шаль, наброшенную на плечи.
- Померла ты там, что ли, прости, Господи? - пробормотала она и вновь постучала в низкое окно.
Занавеска отдернулась, и в окне показалось худое старушечье лицо, изрытое глубокими морщинами и окаймленное растрепанными седыми волосами.
- Чего барабанишь? - глухо донеслось сквозь стекло.
- Мужик-то у тебя?
- Нет его. В лес ушел ни свет, ни заря. - Анна со стуком распахнула облупленные рамы. - А почто он тебе?
- У колодца ворот сломался. Сделать бы надо. Ручка лопнула. Чуть меня не зашибла. И ведро-то теперь не достанешь.
- Нет его. В лес ушел, - повторила Анна и пригласила: - Может заглянешь, соседка?
- Идти бы уж надобно... А как появится, ты его попроси.
- Ладно.
Они помолчали немного. Агафья не торопилась уходить, она присела на завалинку, сунув мерзнущие руки в карманы. Анна наполовину высунулась из окна, ветер перебирал ее седые космы, вплетая в волосы невесомые нити августовской паутины.
- Опять к железякам своим ушел? - спросила Агафья.
- Ага. В лес.
- И зачем они ему?
- Машина это его.
- А ты-то откуда знаешь?
- Знаю. Он сказал.
- Так он же немой.
- Немой, немой... - передразнила Анна, но пояснять ничего не стала.
Они вновь замолчали, греясь в лучах нежаркого утреннего солнышка.
- Странный он у тебя все-таки.
Анна ничего не ответила.
- И крыльцо бы мне подделать надо, - вспомнила Агафья. - А то совсем уже сгнило. С водой боязно ходить, не дай Бог, сломается под ногой, так всю оставшуюся жизнь и пролежишь... Скажи уж ему и про крыльцо, ладно?
- Ладно...
- Что бы мы без него делали? Какой ни есть, а все мужик. Пособить чего, принести. Матрене, вон, крышу дранкой перекрыл. Огород копает... - Агафья долго вздохнула, выдержала паузу и повторила: - И что бы мы без него делали?
- Уйдет он скоро, - сказала Анна.
- Как уйдет? - всполошилась Агрипина.
- А вот так. Сделает свою машину и уйдет.
- Как же так? А мы?
- Жили же раньше...
- Сжечь ее над - Anna! Come here! She is! - Shouted old Agatha in yellowed tulle curtained window with cracked frames. No one spoke. She knocked in dry cam rattling glass, clinging to his face, he looked into the hut. But really I could not see anything there, and screamed again: - Are you sleeping or what? Go out for a minute! Anna! Hey! It was early August morning. Swollen pink sun reluctantly rose above the distant forest. On the ground crept gray cloth of mist clung to the bushes behind the fence, run into nizinki, curled tresses under the lazy gusts only awakened the morning breeze. It was clear silence. Only in the distance considered strangers during the cuckoo, but four villagers staged a cock usual morning roll call. Not mooing cows, bleating goats not without yapping dogs - the village was dying, she lived out the last years, gradually came to an end with age. Once, long ago, there were nearly forty yards, was a church, in the thirtieth year, destroyed by the Bolsheviks. At the time, I was in the village and a two-storey stone school-Six-Year built by the Soviet regime and its medical center and post office, and the calf shed and aviary ... But now all overgrown with nettles and willow-tea, Chikanov and swans. Even the dirt road that cut through the village along the first, was the now useless and gradually disappeared under the broad leaves of burdock. Abandoned orphaned house with broken windows and doors, ingrown into the ground slowly rot. Break under its own weight rafters, roof sinking, crumbling empty courtyards. Only timbered houses, overgrown with wild grass head, were still not giving up the inexorable time ... And it seemed strange, as in this forgotten corner still live four houses, four huts. Incredibly, in a lost village still somehow we lived four old women ... Agafia was chilly, and smelled it tightly in a tattered jacket and adjusted the gray shawl thrown over her shoulders. - Are you died or something, forgive me, Lord? - She murmured, and again knocked on the low window. The curtain jerked and seemed to lean in the old woman's face, pitted with deep wrinkles and framed tousled gray hair. - What are the drums? - Came the muffled through the glass. - Man, what have you got? - He is not here. The forest is gone or the crack of dawn. - Anna banged open flaky frame. - But almost it to you? - At the Well gate broke. Make it be necessary. The handle broke. Just did not zashibla. And bucket-now you will not get. - He is not here. In the forest is gone, - repeated Anna and invited: - Can zaglyanesh, neighbor? - Go to really need ... And how will you ask him. - Okay. They were silent for a bit. Agatha was in no hurry to leave, she sat down on the bench, putting his hands in his pockets merznuschie. Anna half leaned out the window, the wind went through her gray mane, weaving hair weightless threads August web. - Again, a piece of iron to their left? - Agatha said. - Yeah. In the forest. - And why do they it? - The car is his. - And you, where did you know? - I know. He said. - So he's dumb. - Dumb, dumb ... - Anna mimicked, but did not explain anything. They fell silent again, basking in the cool of the morning sun. - The country will he, after all. Anna said nothing. - And the porch I would have to forge, - remembered Agatha. - And it is already quite rotted. With water afraid to go, God forbid, break a leg, so the rest of your life and so will lie ... Tell him about the porch, okay? - Well ... - What would we do without him? What to eat, and all man. Benefits which bring. Matrona, won, roof shingles blocked. Garden digs ... - Agatha long sighed, paused, and repeated: - And what would we do without him? - He will leave soon, - said Anna. - How goes? - Alarmed Agripina. - And like this. Will my car and leave. - How so? And we? - Lived as before ... - burn it on