Не сразу всё устроилось, Москва не сразу строилась, Она горела столько раз, росла на золе. Тянулось к небу дерево и только небу верило, А кроме неба верило натруженной земле. Александра, Александра, что там вьётся перед нами, Это ясень семенами крутит вальс над мостовой. Ясень с видом деревенским приобщился к вальсам венским, Он пробьётся, Александра, он надышится Москвой.
Москву рябины красили, дубы стояли князями, Но не они, а ясени без спросу наросли. Москва не зря надеется, что вся в листву оденется, Москва найдёт для деревца, хоть краешек земли.
Александра, Александра, что там вьётся перед нами, Это ясень семенами крутит вальс над мостовой. Ясень с видом деревенским приобщился к вальсам венским, Он пробьётся, Александра, он надышится Москвой.
Не сразу всё устроилось, Москва не сразу строилась, Словам Москва не верила, а верила любви. Снегами запорошена, листвою заворожена, Найдет тепло прохожему, а деревцу земли.
Александра, Александра, этот город наш с тобою, Стали мы его судьбою, ты вглядись в его лицо. Что бы ни было вначале, утолит он все печали, Вот и стало обручальным нам Садовое кольцо.
Москва тревог не прятала, Москва видала всякое, Но беды все и горести склонялись перед ней. Любовь Москвы не быстрая, но верная и чистая, Поскольку материнская любовь других сильней.
Александра, Александра, этот город наш с тобою, Стали мы его судьбою, ты вглядись в его лицо. Что бы ни было вначале, утолит он все печали, Вот и стало обручальным нам Садовое кольцо. Not everything was settled right away, Moscow was not immediately built, It burned so many times, it grew on ashes. A tree was stretching towards the sky, and only the sky believed, And apart from the sky I believed in the hardened earth. Alexander, Alexandra, what is curling in front of us, This ash is twisted by the waltz over the pavement. Ash, with a rural appearance, joined the waltzes of Vienna, He will break through, Alexander, he will inhale Moscow.
Moscow rowan trees were painted, oaks stood princes, But not they, and ash trees without demand have grown. Moscow does not for a reason hope that all in the foliage will be dressed, Moscow will find for the tree, even the edge of the earth.
Alexander, Alexandra, what is curling in front of us, This ash is twisted by the waltz over the pavement. Ash, with a rural appearance, joined the waltzes of Vienna, He will break through, Alexander, he will inhale Moscow.
Not everything was settled right away, Moscow was not immediately built, Moscow did not believe in words, but believed in love. Snow covered, foliage fascinated, He will find heat to the passer-by, and the tree of the earth.
Alexander, Alexander, this city is with you, We became his destiny, you look into his face. Whatever was in the beginning, he will satisfy all sorrow, So, the Garden ring became our wedding engagement.
Moscow did not hide anxieties, Moscow saw everything, But all the misfortunes and sorrows bowed before her. Moscow's love is not fast, but true and clean, Because the mother's love of others is stronger.
Alexander, Alexander, this city is with you, We became his destiny, you look into his face. Whatever was in the beginning, he will satisfy all sorrow, So, the Garden ring became our wedding engagement.