Альтера Парс все тексты (слова) песен, переводы, видео, клипы

сначало болело, думала просто: синяк, гематома.
оказалось сердечная кома.
комната снова погрузилась во мрак,
ловить в лепестках нечто больше, чем смысл...
а тебе нужно дальше, -
обратно никак,
стеклянное бьется
холодными брызгами,

Сейчас будет очень банально.
Мое к тебе – персонально.
Я, прощаясь, тебя наконец-то прощаю.
Я не обещаю, что перестану думать о тебе,
или писать какие-то глупые строки.
Про то, что двадцать в одной пачке все равно
по одной одиноки; про мои некрологи
всем тем, кто, увы, не остался. И по тебе.

У нас с тобой никогда не будет как в фильме.
Ну, если только как в какой-нибудь драме…
Черно-белой, где много курят и не понимают…
А мне бы не забыть позвонить своей маме,
И, выпустив дым, уверять, что нормально.
Ну более-менее. Менее больно. Более тайно.

У нас с тобой никогда не будет как в фильме.

Выходи из себя за меня,
срывай с меня одежду, надежду и голос во время нас на воздух.
Держи за ресницы и повторяй, что не любишь.
Еще не любишь соленые мандарины, свет и Свифта с Булгаковым.
Одинаковым стуком бейся из своей груди в мое сердце.
Накинь на меня полотенце, и опять повторяй, что не любишь.
Не любишь розовый цвет, христиан, облака южных стран.
Вмажь меня собой по моей вене. Наблюдай за изменами с музами,

Допустим, упадет комета, никогда не настанет лето, все люди ослепнут, умрут, или они потеряют слух. Все самое лучшее занесет снегом, ветром, больше не будет рассветов, в тебя напоследок всадят обойму, но это если про тебя кто-то вспомнит. Реки наполнятся кровью и гноем, без ноты минора, все беспокойно. Допустим, кто-то готовит тебе личную Хиросиму, без «мон амур», или случайно, не мимо, такую красивую черно-белую бомбу, в твой личный город – молчаливое «бум». Допустим, никто не успеет свалить эту глупую смерть на судьбу. Допустим, все кончится быстро, не больно, допустим, ребенок, еще не родившись, почувствует тоже, допустим, тебе никто не поможет, не отдаст свою кислородную маску, ты не почувствуешь ласку, потери безверия, разума… Допустим, что завтра случится война, или чума, или вовсе ничто не случится. Допустим, все это – снится, температурные сорок сереющей ранней весны… Но если такое случится, ты допустишь туда, где будем «мы»?

Сказать тебе, какая ты дура, да так, чтобы ты не обиделась сильно.
Посмотреть с тобою, смеясь, пару фильмов, наблюдать твои страхи сквозь призму обскура.
Да поймать б твою крышу, когда ты не дышишь, и сказать, что игра со словами
(вроде цекровь, стихический срыв, не-бес-ami)
раздражает сильней сигарет и печали.
Да заставить поверить, что все еще будет – как пощечина в пьяном угаре –
В каком-нибудь маленьком питерском баре, где мы пьем за «скрещение судеб».
Принести зажигалку, купить минералку, и под утро, такси вызывая,

Маленькая принцесса уже не танцует в розовом платице
Не кормит своего единорога с рук
Маленькая принцесса лежит в больничной палате
И бьется в истерике услышав внезапный стук

Она стала серой и видит не дальше, чем может увидеть слепой
А надо ресницы
Под нос тихим шепотом о важном и значущим

Мне бы свою девочку. Такую, чтобы глаза были лед с корицей,
такую чтобы глаза были кофе с кровью. Такую, чтобы она была страницей
прочитанной, но еще не подчеркнутой. И каблучки ее дробью
барабанной извещали меня о том, что она бежит,
несет ко мне свои ароматы востока и далекой Гренландии.
…сладко.
Мне бы свою девочку. Такую, чтобы волосы цвета черники,
чтобы шелк-кожа, чтобы мысли ее как крики

Твое лицо – сгоревшая копия Джоконды Да Винчи,
превращенная в пепельницу каким-то язычником.
серая кожа как пепел, глаза-сигареты потухли,
и немного опухли, пока желтый окурок целовал
твои туфли.
Твои пальцы – переломанные кисти ван гога,
(если б он был чуть популярнее бога),
а тебе же немного – потрогать за ушко,

Мне каждое воспоминание - подарок.
Не важно, что в нем было: свет иль грусть.
Ведь Прошлое не тратит на гадалок
Своих серебряных, как Завтра. Ну и пусть.

Я то ценю в замызганном "А помнишь?...",
что в нем не надо никогда различных "бы".
И в Прошлом иногда так плавно тонешь

…потому что когда она выходила из душа,
все замирало от ароматов ее чистоты,
и если бы кто-то умел тихо слушать,
он бы в этой походке услышал латынь.
semper in motu, с точки зренья покоя,
уставших после порхания век
и ресниц, ее руки, как волны прибоя,
бледнее скульптуры античности. Снег

Вот только не надо, ладно? Рассказывать мне про душевные травмы, про маму и папу, которые десять лет как не ладят и лают, и как это все на тебя повлияло. Не надо всех этих «люблю и скучаю», не надо заученных «все в шоколаде, in love with nobody», в то время как я - это 10 пропущенных в твоем телефоне по пьяной браваде. Громкая музыка в клубе всегда так фатальна, ты в это время счастливая, странная… Вот только не надо, не будем, не стоит, меня успокоит вид горящего города с крыши, а ты мне опять смс из Парижа – тебе там купили туфли от prada, и меня параноит, чем с тобой занимались, и что происходит. У меня здесь ломается жизнь, а ты про свои каблуки. Пожалуйста, только не лги, не спугни нежного бога своим атеизмом, не обвиняй меня в пессимизме. Я ведь тоже в тебя больше не верю, но это не значит, что тебя нет. Твой портрет до сих пор в моей галерее. Помнишь, в апреле все было так же. Ладно, не важно. Не будем, понятно. Ты в тридевятом, а я под закатом. У тебя там и ласки, и сказки, и Одри, и каждое утро солнечно, бодро. Мне в твоих поворотах потеряться свободно,- в отсутствии нити своей Ариадны. Ты ломаешь комедию, актриса театра, а я свою глупую голову – в зеленом абсенте Монмарта. До марта ничто не изменится, правда. Никто не надеется, никто не оденется в белое платье, в твои лоскуты, лохмотья, объятья… Не надо, прошу, довольно, не надо – для других становится откровенно нарядной, прогнозы не врут – скоро станет прохладно. Я в грязной парадной о тебе непонятно. Мне не надо твоих конвертов и «завтра», незримою тенью по он-лайнам могил… Ты просто не делай как я - и не лги.

Подпись: Тот, который тебя не любил.

Споткнулась о камни твоих эндорифов,
Добавила в список своих тайн и мифов.
Помню, Камю написал про сизифов
труд – это трудно, когда жизнь, как рифма.
Когда телефон разрывают звонками,
Чтобы припомнить вчера и детали,
Когда все равно эти встречи с друзьями
На утро дают минералку с стихами.

Умри в двадцать семь, будь гениальным,
будь ненормальным, будь рок-звездой,
таким сумасшедше-печальным, нахальным,
умри в двадцать семь, чтобы все говорили,
"какой же он был молодой".
Умри подавившись еще одним граммом,
еще одним литром, еще...
умри в двадцать семь, чтобы плакала мама,

Я хочу тебя в себе. И можно даже больше.
Себя в тебе. Тебя в себя. Себя в тебя. И в Польшу.
Совсем не пошло говорить о том, что я желаю, -
Жизнь на одну твою делить. Стоп. Это запятая.
И не делить себя на ноль, - жить, точками играя.
Хочу с тобой в себе прожить до лестничного края.
Вытравливая в сердце моль, молить о крыльях красных,
Как бабочкой приправить соль скользящей белой трассы.