Этот город называется Москва. Эта улочка, как ниточка, узка. Эта комната - бочонок о два дна. И сюда приходит женщина одна.
Меж ключиц её цепочки круглых бус, он губами знает каждую на вкус, он срывает их, как капельки с листа, а она стоит, как девочка чиста.
Это чёрт её придумал или Бог? Это грезил ею Пушкин или Блок? И кому была завещена в века эта смуглая точеная рука?
Эти серые печальные зрачки открывали все засовы и замки. Ей подвластны все дворцы и все дома - это входит в дом к нам Истина сама.
Изгоняли её с тронов короли. Увозили в кругосветку корабли. Оставалась караулить берега ложь - разлучница, распутница, деньга!
А она ломала руки, как лучи, и срывала цепи бусинок с ключиц, и лежали они, весом в шар земной, на прямых ладонях Истины самой. This city is called Moscow. This street, like a thread, is narrow. This room is a barrel about two bottoms. And here comes a woman alone.
Between the clavicle of her chain of round beads, he knows his lips with his lips he tears them away like droplets from a leaf, and she stands as a girl is pure.
Is it a goddamn idea or a god? Did Pushkin or Blok dream about it? And to whom was bequeathed in the centuries is that brown hand turned?
These gray sad pupils opened all the bolts and locks. All palaces and houses are under her control it enters the house to us the truth itself.
Kings drove her from the thrones. They took the ships around the globe. It remained to guard the shore lie - razluchnitsa, libertine, money!
And she wrung her hands like rays and breaking the chains of the beads from the clavicles, and they lay, weighing in a globe, on the straight palms of Truth itself.